Книга Прикосновение смерти, страница 48 – Т. Л. Мартин

Обе половины звучат как неудачники, поэтому вместо этого я открываю дверь и запираюсь внутри, прежде чем окажусь в винном магазине или вернусь в машину Бобби.

Я снимаю неудобное, едва сидящее платье и переодеваюсь в пижаму. Умыв лицо и почистив зубы, я оцепенело подхожу к огромной кровати и проскальзываю под одеяло.

Тик-так дедушкиных часов, дерганье наружного ветра, сотрясающего окно, пустота, заполняющая комнату.

Я даже не знаю, почему плачу, когда начинают капать слезы, стекая по моим щекам на белую подушку под моей головой. Точно так же, как в прошлое воскресенье и за два до этого, я не могу выключить это. Возможно, позволить себе поплакать всего один день в неделю недостаточно. Они льются и льются, как бесконечный дождь, и ничего, кроме солености на моих губах и тихой дрожи моего тела, не напоминает мне, что я вообще что-то чувствую.

Когда это успокаивающее тепло появляется из ниоткуда, я останавливаюсь. Оглядываюсь вокруг. На этот раз я не вижу его, но знаю, что он здесь.

Это самое странное, но он успокаивает меня так, как, думаю, я никогда не испытывала. Он не должен оказывать на меня такого воздействия, я это знаю. Это противоречит всем моим инстинктам — тем, которые говорят мне, что я должна его бояться. Особенно после того, что произошло ранее сегодня. Что бы это ни было.

Неважно, что кричит логика, я не могу отрицать связь, которую я чувствую с ни. Это глубоко в моей груди, успокаивающая ласка над дырой, которая обычно ноет там. Его присутствие не навязчиво, не требовательно. Нет никакого давления, никаких ожиданий, никаких подсказок. Мое дыхание успокаивается, мое тело замирает. Вдох и выдох, по одному вдоху за раз, пока мои затекшие плечи не упираются в матрас.

Я закрываю глаза и уплываю прочь.

Жгучая боль это то, что поражает меня в первую очередь. Мой взгляд устремляется вниз, к ужасной ране над моей грудью. Толстый кусок стекла торчит из моей кожи, но я отвожу взгляд, прежде чем он слишком захватит меня.

Черт, как больно.

У меня на руках маленькое тельце, мои босые ноги тащатся по скользкой грязи с каждым шагом, который я делаю через ферму. Тело прижимается ко мне, пока знакомое лицо не наклоняется, чтобы встретиться с моими глазами. Я тяжело сглатываю, пытаясь игнорировать порванную одежду маленького Томми, свежие следы ожогов на его животе.

— Ты должен опустить меня, — хрипит он, съеживаясь, когда его футболка натирает одну из ран. — Опусти меня. Наверное, сейчас я могу ходить лучше, чем ты.

— Тише, Томми. Я в порядке. — Я тяжело дышу, но облегчение наполняет мой разум, когда я мельком вижу сад. — Видишь, мы уже почти на месте.

Мы, как всегда, пробираемся через заднюю часть сада, и я молюсь, чтобы сарай был не заперт, когда я тянусь к его ручке. К счастью, он открывается с первой попытки. Я морщусь, осторожно опуская Томми на пыльную раскладушку, затем поворачиваюсь к нему с вопросительным взглядом. Он кивает, и я, не теряя времени, вываливаюсь обратно на улицу, срываю небольшую горсть розмарина в саду и кладу его на подоконник соседа, как обычно.

Мы все знаем, как это делается. Теперь все, что нам с ним нужно делать, это ждать.

Я направляюсь обратно в сарай, слабо падая рядом со своим младшим братом.

— Теперь видишь? — Я слышу свой шепот, мои глаза тяжелеют, когда я прислоняюсь головой к твердой стене. — У нас все будет хорошо в кратчайшие сроки. Вообще не о чем беспокоиться.