Книга Из бурных волн, страница 48 – Вал И. Лейн

— Она извинилась. На самом деле, она часто извиняется. Дело в том, что ее извинения не так уж много значат.

— Ну, и что ты собираешься делать?

— Я все еще не знаю. Но должна кое-что у нее спросить, так что мне лучше это выяснить.

— О чем ты хочешь ее спросить? — МакКензи, казалось, не осознавала границ собственного любопытства. У меня не хватило духу отказать ей в информации, по крайней мере, в ее части. — Об ожерелье, — я указала на кулон у себя на груди. — Оказывается, это она подарила его мне. И я хочу знать, зачем ей это понадобилось после стольких лет разлуки.

— Может быть, она пытается показать тебе, что настроена серьезно. — Она помешивала кофе, а я в первый раз пригубила свой, только сейчас сообразив, что еще ни разу не пила.

— Может быть. Просто это на нее не похоже. Я не понимаю. — Я опустила взгляд на свою чашку, прежде чем заговорить снова: — В любом случае, как у тебя дела?

— Все замечательно! На днях Тай взял меня поиграть в гольф. Он замечательный. Итак, с этим все в порядке. Хотя я немного беспокоюсь о провале по аналитической геометрии. Фу, почему мы должны посещать занятия по математике в художественной школе? — То, как слова безостановочно лились из ее рта, вызвало у меня легкий смешок.

— Что? — Ее голубые глаза заблестели. Я не могла припомнить времени, когда бы она не казалась беззаботной, даже когда жаловалась на математику. Она мгновенно переключалась, когда что-то вспоминалось. — О, да! — порывшись в сумке, она достала сложенный вдвое листок бумаги. Держа его пальцами за верхний край, она продемонстрировала его как трофей. — Ты оставила это на столе в кухне? На нем написано твое имя.

Взяв бумагу из ее ухоженных пальчиков, я изучила красивый почерк, которым было написано мое имя. Бумага была моей — моя акварельная бумага, — но рисунок на внутренней стороне был нарисован не мной. В тот момент, когда я полностью развернула листок и взглянула на изображение, я почувствовала, как побелела. Это был нарисованный от руки набросок сердца с двумя стрелами, обычный набросок фирменной татуировки Беллами.

Я начала было отрицать факт розыгрыша, но потом передумала, так как не хотела пугать МакКензи. Поэтому я солгала.

— Да, — пробормотала я, удивленно моргая. — Должно быть, я его уронила.

Я не могла оторвать взгляда от слов, нацарапанных под картинкой.

«Майло не единственный, у кого есть визитная карточка. Вот моя, на случай, если ты, наконец, узнаешь правду. Будь осторожна с теми, кому доверяешь.»

Беллами. В конце концов, прошлой ночью это был не сон. Он был там.

Внезапно тяжесть всего этого обрушилась на меня, как чудовищные волны из снов. Я не могла закрывать на это глаза, не тогда, когда по нашему общежитию бродил пират-нежить. Он знал, где я живу. Что еще могла делать эта команда привидений? Что, если я действительно в опасности? До сих пор я не осознавала всей реальности происходящего. Я не могла рисковать, подвергая опасности МакКензи. Если все так и должно было быть, я должна как можно скорее разгадать тайну этого ожерелья, а это означало, что, как бы сильно я ни хотела, чтобы это оказалось правдой, мама — моя единственная надежда.

12. Ничего не поделаешь

Остаток дня я была измотана. Перед занятиями планировала поговорить с мамой. Я пробежалась пальцами по контактам в телефоне, чтобы найти ее. Доставая телефон, оглядела пустой коридор общежития — возможно, хотела убедиться, что поблизости никого нет, или, возможно, тянула время, а может, и то и другое вместе. С тех пор, как я в последний раз набирала этот номер, прошло больше года.