Книга Горячие руки для Ледяного принца, страница 14 – Рита Морозова

— Двинулись! — рявкнул он, вскакивая на коня.

Колесница тронулась. Ледяные кони понесли ее вперед. Я лежала на земле, дрожа всем телом, не в силах пошевелиться, прижимая к себе перепуганного, бормочущего что-то невнятное старика. Я смотрела вслед удаляющемуся кортежу. На меховую фигуру в колеснице. Он уже сидел прямо, неподвижно, как и прежде. Но я знала . Я видела. На миг он перестал быть идолом. Он был… человеком. Потрясенным. Шокированным. Раненым?

Толпа начала шевелиться, как бы просыпаясь. Кто-то помог старику подняться. Кто-то пробормотал: «Повезло, старый, что живой». Кто-то бросил на меня странный взгляд — смесь страха и любопытства. Я встала на ноги, отряхивая снег и лед с платья. Моя правая рука… Она горела. Не от холода. От прикосновения. От того, что я ощутила. Холод принца был все еще на коже, как память. Но это не было больно. Это было… шрамом. Отметиной.

Я сжала ладонь в кулак. Ощущение было странным. Как будто моя рука теперь знала тайну. Тайну Ледяного Сердца. И эта тайна пугала меня до глубины души. Потому что предупреждение Эдгара теперь звучало по-новому. Я не просто могла «засветиться» своим даром. Я уже коснулась самого источника проклятия. И это касание… оно не прошло бесследно. Ни для него. Ни для меня.

Я судорожно вдохнула ледяной воздух, прижала книжку к груди, как щит, и, не глядя по сторонам, пустилась бежать обратно к «Замерзшему Фонтану». Мне нужно было спрятаться. Осмыслить. И понять, что же, черт возьми, только что произошло. И почему на моей ладони, несмотря на холод Эйриденхолда, все еще горело призрачное тепло от прикосновения к вечному льду.

Три дня. Прошло три дня с той роковой встречи на заледенелой мостовой. Три дня, которые я прожила в состоянии сжатой пружины, в постоянном ожидании удара, который вот-вот должен был обрушиться. Три дня, когда ледяное прикосновение к запястью Принца Льда не сходило с моей кожи, как клеймо.

Предупреждение Эдгара теперь висело надо мной не просто как мрачное облако, а как дамоклов меч, уже занесенный для удара. Я нарушила его главное правило — «не светиться». Я не просто «светилась», я бросилась в самый эпицентр королевского внимания, под копыта ледяных коней и леденящий взгляд самого источника проклятия. И этот взгляд… эта искра шока и непонимания в бездонных серых глазах… Они преследовали меня во сне и наяву. Я знала , что это не конец. Значит ли это, что он почувствовал что-то в моем прикосновении? Не только отсутствие боли, но и… тот слабый отклик дара, который всегда сопровождал мои попытки помочь?

Эдгар стал моей тенью. Он почти не отпускал меня от себя, даже в лавку или в общую комнату постоялого двора спускался со мной вместе. Его лицо осунулось, глаза постоянно бегали, высматривая опасность. Он торговал свои ткани и пряности с лихорадочной поспешностью, явно стремясь поскорее распродать все и убраться из этого проклятого города. Но Вечная Зима диктовала свои цены и темпы; покупатели были скупы и нерешительны.

— Сегодня, наверное, последняя партия, — пробормотал он утром четвертого дня, завязывая тюк с ярко-красной южной шерстью. Его руки дрожали. — Продам хоть за полцены, но уедем. Сегодня же. После полудня.

Облегчение, сладкое и горькое одновременно, хлынуло мне в грудь. Уехать! Убраться подальше от этих ледяных башен, от этого всепроникающего страха, от памяти о тех глазах… Да, домой, в свой мир, я, возможно, уже не вернусь. Но в теле Аннализы, с ее отцом… это было лучшее, на что я могла надеяться. Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, боясь сглазить хрупкую надежду.