Книга Двор мёда и пепла, страница 98 – Келли Сент-Клэр, Шеннон Майер

Это было похоже на тренировку в Андерхилле… Ну, фальшивом Андерхилле, но тем не менее. Я много дней ожидала, когда что-то произойдет, и наслаждалась мыслью о том, что могу дать себе волю.

— Босс? — шикнул светловолосый парень.

Это он мне?

— Босс Каллик, — сказал мужчина громче.

Видимо, мне.

— Что, солдат?

— Некоторые из нас владеют кой-какими магическими трюками, которые могут быть полезны.

Это интересно.

— Если это не навредит нашей группе, действуйте.

Мужчина кивнул, ухмыльнулся, на мгновение пристально уставился на деревья, и — все еще подключенная к своей магии — я увидела, как его красная магия течет в ту сторону, оставляя за собой след из сухой травы и увядших полевых цветов.

Значит, он Неблагой, по крайней мере раньше им был.

В ответ на его призыв из почвы полезли узловатые корни, извиваясь, сплетаясь в лабиринт, в котором сломал бы лодыжку любой, у кого хватило бы глупости выбежать из леса на нашу поляну.

И вправду полезный трюк.

— Хорошая работа!

Из-за частых деревьев раздался крик:

— Фейри-изгнанники, сдавайтесь Благому двору во имя короля Александра!

Тысячелистник всегда мог заставить закипеть мою кровь, и я уже открыла рот, чтобы парировать, но меня опередил Рубезаль:

— Какие претензии у Благого двора к нам, мирным фейри Треугольника?

— Вы укрываете фейри, которая разыскивается за преступления против Андерхилла.

Я так и знала, что они не Гиацинту преследуют за то, что та пересолила рагу.

Взгляды всех наших метнулись ко мне, потом снова обратились к лесу.

— Среди нас нет никого, кто совершил бы преступление против Андерхилла, — сказал Рубезаль.

— Мы видели, что дворняжка с вами! — прорычал Тысячелистник.

«Ая-яй, какая вспыльчивость».

— Ты имеешь в виду Каллик без Дома? Насколько мне известно, она не совершила никакого преступления. У вас есть неопровержимые доказательства ее вины?

На этот раз голос Тысячелистника раздался ближе:

— Больше пятидесяти очевидцев. Как тебе это, грязный Бродяга-переросток?

Я зарычала, и не только я. Оскорблять Руби было категорически запрещено. Я могла побиться об заклад, что однажды он помог каждому, кто сейчас находился на этой поляне.

Над головой прогремел гром, в тот же миг над землей поднялся туман и пополз к врагам от наших лучников, засевших на деревьях.

Я пристально вгляделась в Руби. Теперь не только его глаза были ледяными, его лицо было как будто высечено из камня. Он жаждал крови, еще как.

— Никогда не зли Рубезаля, — благоговейно сказал кто-то.

— Почему? — спросила я.

Ответил все тот же говорливый блондин:

— Разве ты не слышала? Он сама доброжелательность, но оскорблять его можно только на свой страх и риск. Он бывает таким же мстительным, как и добрым.

Наверное, еще вчера я бы с этим не согласилась, но, глядя на Руби сейчас… Клянусь левым яйцом Луга, Тысячелистнику не позавидуешь.

— Это ваш последний шанс сдаться! — прогремел Тысячелистник. — Вас окружили пятьдесят наших бойцов!

«Пятьдесят, вот как? Врушка, врушка, Лугова игрушка».

— Приказ исходит от короля Александра? — Лицо Рубезаля было ледяным, но голос — мягким. — Он дал понять, что ценит крепкие отношения с местными фейри и со мной. Ты уверен, что не действуешь слишком поспешно, Тысячелистник из Золотого Дома? Вполне возможно, что вы начнете то, что не сможете закончить, и это даст толчок многому другому. Отверженные не ссорились с дворами.