Книга Мечты о свободе, страница 121 – Келли Сент-Клэр

Я выглядываю из окна, упираясь на обе руки.

И делая глубокий вдох, я смотрю вниз.

Моя мать приземлился на голову.

Ничего узнаваемого не осталось от её лица. Она не была прекрасной в смерти. Я сомневалась, что кто-то выглядел бы хорошо после падения с такой высоты.

… Она не кричала.

Это не самое моё лучше воспоминание, но его я буду помнить вечно.

* * *

Дверь с грохотом ударяется о стену.

На меня обрушивается утомленность. Я чувствую каждый синяк и каждую зудящую мышцу. У меня нет сил повернуться, и я знаю кто это.

— Где она? — спрашивает он.

Я указываю вниз, из окна.

Он пересекает комнату за четыре широких шага и выглядывает в окно. Джован тихо присвистывает.

— Она мертва?

— Вполне определённо, да.

Я рада, что он не прикасается ко мне. Я не хочу, чтобы меня трогали.

— Что случилось? — спрашивает он и отходит.

Он садится на маленькую детскую кровать, стоящую в углу. Мою старую кровать.

— Она говорила. А потом прыгнула, — говорю я отрешенно.

— И почему-то после всего того, что она сделала с тобой, ты испытываешь сожаление.

В этом не было никакого смысла.

Джован окидывает взглядом комнату.

— Тебя здесь держали взаперти?

Я киваю и пересекаю комнату. Я не хочу сидеть на кровати. Я слишком много времени провела тут, лёжа и плача. Вместо того чтобы сесть, я останавливаюсь чуть ближе у двери.

— Жаль, что не я сама выкинула её из окна.

Слёзы встают в глазах, пока я пялюсь на пол. Её слова перед прыжком борются в моём сознании. Думаю, это хуже из-за того, что она проявила гуманизм под конец. От этого сложнее видеть её монстром, которого я знала, от этого на переднем плане появляется образ молодой женщины, которая была вынуждена творить ужасные вещи ради выживания, вещи, которые со временем извратили её до неузнаваемости.

— Что произошло внизу?

Джован встаёт, морщась. Он выглядит таким же побитым, какой чувствую себя я.

— Твоя речь произвела весомый эффект. Большинство сложили оружие. Затем я переломал большинство костей в теле Кассия. Медленно. После я передал его твоему брату, — он сделал вид, что размышляет. — Уходя, я слышал слово «обдирание».

— Мать ненавидела его, — говорю я в ошеломляющем потрясении.

Джован останавливается, услышав это.

— Правда? И никто не догадался?

Я смотрю мимо него на окно, вновь переживая момент её прыжка.

— Одна ошибка, и её оторвали от ребёнка, заставили выйти замуж, забеременеть и жить в постоянном страхе, что всё станет явным, пока это не поглотило её и выплюнуло обратно жгучую, злобную копию того, кем она однажды была.

Я разворачиваюсь, и мы в тишине идём к дверному проему. Я смотрю на него, когда мы достигает порога, и шагаю в его объятия. Мы оба грязные и изнуренные. Но есть еще срочные дела, которые надо завершить. Обезопасить мир и его людей. И всё же мы стоим, кажется, целую вечность.

Я могла бы даже уснуть, если бы крики дяди не были бы такими громкими. И их довольно-таки приятно слышать. Оландон долго ждал этого момента. Я лишь надеялась, что он прикончит его слишком быстро… Не после того, что он сделал с моими мальчиками.

— Лина.

Я смотрю сквозь влажные ресницы. Моё сердце разрывается от того, какой он красивый. Он по-прежнему крадёт все мои мысли.

— Ты справилась.

Ложь моей матери вышла наружу; дядя кричит и скоро умрёт. Деревенские жители спасены. Осолис — мой.