Книга Мечты о свободе, страница 124 – Келли Сент-Клэр

Я стаю у двери в комнату Аквина.

После битвы его поместили в более комфортабельные покои. Я могла навестить его до этого дня. Но я не была готова. Простить его оказалось сложной задачей. И это произошло, когда я увидела его в бреду в лагере перед началом битвы.

Но попрощаться со своим отцом… Потребовалось время на осознание, что я никогда не смогу подготовиться к этому.

Он немощен, за исключением эпизодических стонов от боли, бормотании от галлюцинаций. Всё тот же лекарь сидит в углу. Он встаёт, когда я подхожу к постели.

— Оставьте нас.

Он кланяется.

— Да, Татум Олина, — лекарь приостанавливается у двери. — Ему недолго осталось.

Я резко киваю, не в силах заговорить. Дверь тихонько закрывается, и я подхожу к стороне кровати, на которой лежит мой тренер. Он умирает. Мне уже говорили об этом, но я наконец-то позволяю себе поверить в это. Рыдание сотрясает моё тело безжалостными порывами.

Машинально я тянусь к своему отцу, хватаю его холодную и хрупкую руку.

— Аквин, пожалуйста, не покидай меня.

Он вздрагивает, и его лоб испещряет глубокая хмурость. Я кладу голову на кровать рядом с его рукой.

И я рассказываю ему всё, что он хочет от меня услышать. Причину, по которой он до сих пор не умер.

— Я прощаю тебя, отец.

Я закрываю глаза, всё ещё цепляясь за его руку, и падаю на колени рядом с кроватью. И я говорю. Я рассказываю ему всё, что могу вспомнить о нём: о первом разе, когда он научил меня бить кулаком; о тайных улыбках, которыми он одаривал меня после того, как прогонял Оландона; когда я с радостью царапала колени во время тренировок, потому что после этого он беспокоился обо мне, а я делала вид, что мне было всё равно.

— Я люблю тебя, — говорю я ему. — Неважно, что ты сделал. Я знаю, что всё это было ради меня.

Он был самым неизменным, самым непоколебимым присутствием в моей жизни. Я должна ему за это, невзирая на совершённые им ошибки. Я — та, кто я есть, только потому, что его это заботило.

Даже когда не осталось слёз, я медлю, обманывая себя верой, что подёргивание его пальцев означает его скорое пробуждение.

* * *

— Лина, — над моей головой раздаётся шепот.

Мои глаза не хотят открываться; они опухли. Морщась, я потираю шею. Где я?

— Лина, — снова раздаётся голос. И рука сжимает моё плечо. — Он ушёл.

Я поднимаю голову. И как только я это делаю, рука соскальзывает с моей макушки на кровать, рядом с которой я уснула. Аквин положил руку на мою макушку.

Мой тренер выглядит более умиротворённо в смерти, чем я когда-либо его видела. И до меня доходит, что его жизнь была отнюдь не простой. Но теперь он будет со своими любимыми. Как и Малир. Со Шквалом и Кедриком. Все люди, которых мы потеряли, будут заботиться друг о друге.

Джован подхватывает меня на руки и переносит в кресло.

— Он перенёс руку ночью. Лекарь сказал, что почти сразу после этого он умер.

Думаю, он ожидал, что я заплачу, но у меня не осталось слёз. И на удивление, хотя это и кажется странным, когда ты потерял столько всего…

Я спокойна.

ГЛАВА 35

Я сижу в столовой.

За тем же средним столом, где обычно сидела сбоку от Аванны. Придворные наблюдают за мной. Они в подвешенном состоянии, медленно пережевывают свою пищу. Джован не впечатлён здешним питанием. Он в основном ест яблоки, хотя я не уверена, делает ли он это, чтобы подшутить надо мной или нет. Я совершенно потеряла аппетит к ним.