Книга Хозяюшка Покровской крепости, страница 125 – Талия Осова

Необычно было слышать все эти слова чужих людей и при этом видеть обострившиеся черты лица старушки, которая стала больше похожа на восковую куклу. Покойников я не боялась, но видеть в таком состоянии дорогого человека очень тягостно.

Девчонки постоянно плакали с подвыванием вместе с Авдотьей Никитичной, а у меня бежали слёзы по щекам, которые я безмолвно утирала платком. На душе было очень тяжело, но такова реальность. На подходе у Филиповых новый младенец, поэтому жизнь продолжается.

Фролку на время похорон определили к Евсиковым. В отстроенной после пожара избе места было много, да к тому же там был малец его же возраста и разные игрушки, которые были в новинку для пацанёнка.

- Прохор, может помощь от меня какая нужна? - обратилась к другу.

- Нет, Мань, спасибо. Поминальный обед бабы готовят у соседей и могилку мужики уже справили, так что управились уже почитай, - вздохнул тяжело. - Последние дни баб Нюся от еды отказывалась совсем и почти не вставала. Думали приболела немного, а оно вон как вышло.

- Держись, ты старший и опора для родителей.

Подходящих слов у меня не находилось, чтобы выразить своё соболезнование. Я могла лишь разделить горе с этими людьми и проявить дань уважения к покойной. На ночные посиделки меня не оставляли, как и Светланку с Глафирой. В доме при покойнике спать не полагалось, и девочки с матерью уходили к соседям. Глубоко беременной тёти Дуне было тяжело передвигаться и горе рвало сердце. Лишние волнения ей были ни к чему в её состоянии. Но в такой ситуации, что поделать?

Гроб со старушкой установили головой к углу и в изголовье установили церковную тонкую свечу, которую меняли по мере сгорания. Для меня было открытием, что в доме покойника не оставляют одного ни при каких условиях. Круглосуточно кто-нибудь бдел у гроба.

На третий день привезли батюшку, который оказался сухоньким бородатым старичком небольшого роста в чёрной рясе, подпоясанной бичевой. Отпевание прошло в избе, а затем тело вынесли на улицу и погрузили в телегу. Погост был относительно недалеко от деревни, поэтому шли потихонечку к месту захоронения. Там я впервые увидела могилки Машенькиных родичей и возложила первоцветы, которые нарвала по дороге.

Собралась вся деревня проститься с Анной Андриановной Филиповой, а после похорон был поминальный обед с кутьёй и блинами.

- Пойдём, Марья, провожу до дома, - подошёл ко мне Борис Прокопьевич. - Вот и не стало нашей Нюси, - вздохнул тяжело.

- Плохая она была совсем. Прохор сказал, что не ела и не вставала с постели последние дни.

Я видела как осунулся Верхов и словно постарел на десяток годков. С женщиной он был давно знаком и каждый раз передавал ей приветы и гостинчики, когда я собиралась в гости к Филиповым. Их что-то связывало, но я никогда не задавала вопросов и не лезла в душу старику. Он сам иногда рассказывал о своей жизни, а в последнее время такое случалось всё чаще и чаще. Мне было страшно за него.

«Хоть бы сердечко у Бориса Прокопьевича не прихватило», - промелькнула страшная мысль в голове.

До позднего вечера я пробыла на кухне, бегала только накормить своих котиков и немного выгулять их на улице. В лоток они теперь ходить отказывались, но я всё равно оставила его в углу на всякий случай.

Дальше дни полетели стремительно. Лес распускался, и птицы взялись высиживать птенцов. Новая жизнь пробуждалась с приходом тепла, и сорняки попёрли на огороде.