Книга Соль и волшебный кристалл, страница 4 – Эбби-Линн Норр

Наверное, она все еще надеялась, что я передумаю, скажем, после окончания школы. Но мне и в голову не приходило покинуть Антони. Его выбрало мое русалочье сердце, и никто другой мне не был нужен.

Во время нападения демона мама работала на проекте, но она вылетела домой сразу же, как только смогла. К моменту ее возвращения здесь уже набирали бригады для разбора завалов и строительства. Мы по мере сил помогали соседям наводить порядок. Мама не просила меня рассказать, что тут произошло, да и я сама не готова была поделиться – давало знать о себе потрясение. Но когда она поинтересовалась, скоро ли придет Акико, из глаз у меня полились безмолвные русалочьи слезы, и я наконец выплеснула все, что накопилось у меня на душе.

Мама молча слушала. Я рассказывала ей про предложение TNC, стараясь попутно объяснить, почему не стала ее оповещать, а просто подхватилась и поехала с девчонками – я правда думала, что там дел на несколько часов. Потом говорила про Петру, мою ровесницу, и странную секретную испытательную станцию, на которую нас отвезли, про проект купола и про то, что эта самая Петра о нем выяснила. Во всех подробностях я описала маме, как на город напал огромный демон, с которым TNC заключила соглашение, и как мы пытались его остановить. И что сделала Акико.

Акико… я видела своими глазами, как ее маленькое птичье тело исчезло в темном водовороте, которым, собственно, и являлся демон. Назад она не вернулась.

Это было слишком ужасно, слишком бесповоротно, слишком внезапно и несправедливо. Это не вписывалось в мое понимание справедливости, в мои взгляды на мир. Поэтому я верила, что когда-нибудь снова увижу Акико и она расскажет мне фантастическую историю о том, как попала в другой мир. При мысли о том, что Акико погибла, что она мертва, мое сердце начинало отчаянно колотиться, будто вот-вот выпрыгнет из груди, а к глазам подступали слезы. Поэтому я сказала себе, что она «вознеслась», и это помогло мне справиться с горем.

Дом Акико пострадал от архона, но устоял. Когда мы с Джорджи поняли, что она не вернется, то забрались туда и унесли ее самурайские мечи – единственную вещь, которая имела для нее значение. Мечи хранились теперь в запертом ящике в подвале дома Джорджи – на случай, если Акико каким-то чудом вдруг вернется.

Мама выслушала меня и постаралась утешить, но объяснить и посоветовать ничего не могла. Она никогда не слышала ни о чем похожем на этого демона бури, а еще ее терзало чувство вины, потому что в минуту опасности она оказалась далеко от меня. Когда я предложила поскорее переехать в Польшу, мама сразу согласилась.

Я позвонила Антони поделиться новостями. Кажется, он не меньше меня обрадовался, что я так скоро возвращаюсь в Европу. Чтобы его не напугать, архона я упоминала только как шторм.

Мы с мамой составили список всех дел, которые надо переделать до отъезда, и двинулись по его пунктам. Мама подала потрясенному Саймону заявление об увольнении, сделала нам визы, закрыла счета, заполнила извещение о смене адреса и сообщила знакомым, что мы уезжаем. Я уведомила управляющих наследством Новаков о нашем прибытии, договорилась о перелете с пилотом «Компании Новака», записалась в онлайн-школу и разобрала наше скромное имущество.

Через несколько дней мы все-таки отправимся в Польшу.