Книга Рожденная водой, страница 36 – Эбби-Линн Норр

Мама объясняла, что соленая и пресная вода оказывают на память и сознание русалки колоссальное воздействие: пресная придает им сходство с людьми, а соленая, наоборот, усиливает инстинкты сирены. В некоторых случаях, когда русалка бросает сына, возвращается в океан и остается там на долгие годы, соль стирает ее воспоминания без остатка и она окончательно забывает о своей семье. Спустя какое-то время она может снова выйти на сушу и найти нового партнера, не имея представления, что несколько лет назад проделывала нечто подобное.

Некоторое время мысль, что где-то на этом свете у меня могут быть братья и сестры, сводила меня с ума, но мама повторяла снова и снова, что, кроме меня, у нее никого нет.

Странная штука – соль. Влияние ее и благотворно, и пагубно. Если русалке пришлось бросить мужа и сына, соль облегчит боль. Но стоит ей вернуться на сушу и окунуться в пресную воду, воспоминания могут нахлынуть на нее вновь, даже если это произошло годы спустя. А могут и не нахлынуть. Каждая русалка уникальна. По-моему, это жестоко, но природа, увы, бессердечна.

Не знаю, сколько продержится моя мама. Любая русалка мечтает о дочери, и я нисколько не сомневаюсь, что она меня любит. Но я оказалась пустышкой, обыкновенным человеком, которому предстоит рано или поздно покинуть родное гнездо и начать жить своей жизнью. Когда это произойдет, Майра снова отправится в океан. И захочет ли она когда-нибудь вернуться на сушу, оказавшись в своей стихии? Будут ли мои дети знать свою бабушку?

Я вдруг представила, как однажды, старая и седая, встречу маму на каком-нибудь пляже. Она выходит из полосы прибоя, молодая и прекрасная, как сейчас. Я ковыляю к ней, раскинув руки, а она отступает и говорит: «Я тебя не знаю».

Глаза защипало, и я поскорее отогнала ужасное видение. Она меня забудет… А может, и нет. Но я знаю, что она все равно меня оставит, вопрос лишь – когда. Доказано, как она сама бы сказала, с математической точностью.

Едва мне удалось немного расслабиться, как я почувствовала, что кровать подо мной прогнулась. Я перевернулась на другой бок. Мама, присевшая на край постели, выглядела ненамного лучше, чем до того, как мы решили вздремнуть.

– Ты поспала? – спросила я.

– Немного. А ты?

Я кивнула. Глаз я, правда, не сомкнула, но не хотела, чтобы мама за меня беспокоилась.

– Ты пойдешь ночью на пляж, чтобы разведать обстановку?

– Нет. По распоряжению Мартиниуша, всю эту и часть следующей недели мы должны изучать поставленные цели и знакомиться с оборудованием. Похоже, мне придется взять несколько уроков польского, чтобы понимать, что написано на местном снаряжении, – мама приставила палец к виску, изображая выстрел в голову. Для остальных «Синих жилетов» успех предстоящей операции зависел от этой подготовки. Мама резонно считала ее напрасной тратой времени.

Узнав, что в ближайшие дни нырять она не собирается, я немного успокоилась. Мама нуждалась в сне меньше, чем обычные люди, но работала она одновременно и на себя, и на компанию, и отдых ей был необходим. Иногда ей приходилось трудиться сутками – день сменял ночь, а ночь день. Если того требовал служебный долг, мама готова была погружаться в океан сколько угодно, но раз в четыре дня спала по пятнадцать часов. Ни один другой сотрудник не выдержал бы столь странного графика, но звезде команды Саймон позволял делать все, что ей вздумается. В оговоренных пределах, конечно.