Книга Рожденная водой, страница 99 – Эбби-Линн Норр

В его словах было столько смирения, искренности и тепла… Какая же я дура! Неужто стану сомневаться в истинности чувств человека после такой замечательной речи? Я настолько дорога моему другу, что он, не раздумывая, готов отказаться от своих притязаний лишь потому, что я, как мне удалось его убедить, ничего этакого к нему не испытываю. Меня охватило страстное желание повалить Антони на песок, покрывая поцелуями. Сказать ему, что он заставил мое сердце биться так, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Скрипки так и норовили вырваться из горла, чтобы пронзить своим громким аккордом воцарившуюся тишину. От отчаяния мне хотелось кричать.

Но я обуздала себя и снова ему солгала.

– Я тоже надеюсь, что ты ее встретишь.

Я поникла, словно опаленный солнцем цветок. Чего я пытаюсь добиться? И правильно ли поступаю, продолжая его обманывать?

Антони сделал шаг вперед, чтобы обнять меня. Я сделала вид, что не заметила его порыва, и открыла дверцу кабины самосвала.

– А теперь, будь любезен, помоги мне избавиться от всей этой дряни, – я залезла на сиденье и хлопнула дверцей.

Я видела Антони краем глаза через открытое окно, но не могла заставить себя повернуться и посмотреть ему в лицо. Как мне было тяжело! Я повернулась к пассажирскому сиденью и схватила бутылку воды. По щеке потекла горячая слеза. Я раздраженно ее смахнула, открыла бутылку и залпом ее осушила.

– Хорошо, Тарга, – тихо проговорил Антони. – Я поеду следом.

Мы ехали к мусорной свалке, и из глаз моих ручьем лились горячие слезы, которые я никак не могла сдержать. Нет, я не рыдала и не всхлипывала. Но глаза будто сами собой наполнялись водой. Вот, значит, как плачут русалки? Когда мы остановились и вышли из автомобилей, мне пришлось демонстративно ополоснуть лицо водой, чтобы оно стало мокрым, и поляк ничего не заметил. Пока мы вместе выгружали мусор, я чувствовала, что Антони за мной наблюдает, но по-прежнему не решалась на него посмотреть и прятала глаза под солнцезащитными очками. Казалось, я больше не в силах бороться с желанием. Оно окончательно взяло верх. Да, каких-то пара недель – и я отправлюсь домой. Но мысль об этом не приносила мне облегчения. Ведь сердце мое было разбито.

После нашего разговора на пляже Антони снова стал самим собой. Иными словами, он вновь вел себя деликатно и чуть отстраненно, как настоящий профессионал. Я перестала его избегать. Никаких попыток вновь сократить дистанцию или хотя бы пофлиртовать ни он, ни я не предпринимали. Когда мы проводили время вместе, я была настороже и во всеоружии – с парой бутылочек воды, – но встречались мы теперь нечасто: море манило меня куда сильнее, чем музеи и кафешки, да и находиться рядом с Антони мне по-прежнему было нелегко. Время утекало, как песок сквозь пальцы, операция по подъему различных ценностей с «Сибеллен» подходила к концу, и через неделю с небольшим мы должны были вылететь домой.

Когда до нашего отъезда оставались считаные дни, я перестала плавать с мамой по ночам. На корабле делать было почти нечего, и мама с удовольствием выполняла оставшуюся малость работ в одиночку. Мне она велела наслаждаться Балтийским морем и продолжать набираться сил. Поэтому я путешествовала водными тропами от рассвета до заката.

Как-то раз после ужина, сытая и уставшая, я вернулась в наши апартаменты и, как обычно, устроилась в гостиной на диване с чашкой чая. Это был один из тех вечеров, когда после нескольких очень насыщенных дней я чувствовала себя совершенно разбитой и подозревала, что исчезну для всего мира по меньшей мере на шестнадцать часов. Мама ушла на собрание, чтобы обсудить с коллегами график на последнюю неделю. Я уже начала клевать носом, как вдруг дверь нашего номера с шумом распахнулась и она влетела в комнату. Я тотчас открыла глаза.