Книга Рожденная землей, страница 47 – Эбби-Линн Норр

– Ты имеешь в виду, что они рассказывают тебе истории своей жизни?

– Нет, не истории жизни – если бы так, я, наверное, еще мог бы это вынести. Они хотят поведать о своих грехах и просят делать для них странные вещи. Некоторые, как Конор, вели добродетельную жизнь, они милы и стремятся просто быть полезными. Но большинство совсем не такие. Большинство из них – останки никудышных людей, которым нечего предложить живым, кроме ужасных историй.

Теперь я понимала, почему Джашер чувствовал себя проклятым. Я открыла было рот, чтобы поблагодарить его за то, что он все это мне рассказал, когда он добавил:

– И еще кое-что. Я даже не уверен, что большинство призраков, с которыми я говорил, когда-то были людьми.

– А кем еще они могли быть?

– Иногда… иногда мне кажется, что ни один человек не способен оказаться настолько злым. Они делали вещи за гранью бесчеловечности. Притом что «бесчеловечность» и так означает отсутствие человечности.

– Можешь привести пример?

Джашер надул и крепко сжал губы.

– Я не хочу забивать тебе голову ужасными рассказами. Но поверь, некоторые поступки, в которых признавались мертвецы, описывая все до мельчайших деталей, кажутся скорее деяниями демонов, нежели людей.

– Ты хочешь сказать, что они были одержимы? – спросила я.

– А как еще назвать противостояние человека и человечности? Зачем творить зло просто так, ради зла? Только если совершивший его потерял контроль над собой либо утратил собственную природу.

На память мне пришло одно ужасное событие, произошедшее в Канаде, когда я училась в средней школе.

– Однажды в поезде мужчина на глазах у всех убил невинного ребенка только за то, что тот слушал музыку, – я вздрогнула при воспоминании об этом. – И по словам свидетелей, лицо злодея оставалось безмятежным во время убийства.

С трудом сглотнув, я почувствовала, как у меня свело живот. Никогда не смогу забыть эту историю. После того, как об этом сообщили в новостях, многие дети рыдали в школьных коридорах, а некоторые были настолько подавлены, что их забрали домой раньше, чем кончились занятия.

– Да, верно, – тихо сказал Джашер, – именно это я имел в виду. Думаешь, тот мужчина в здравом уме совершил бы подобное? Он отнял у ребенка жизнь и разом разрушил множество судеб – родных и близких бедного малыша, тех, кто стал свидетелем убийства, свою собственную, наконец. Человек, способный отвечать за собственные поступки, стал бы так поступать?

– Нет, думаю, он был серьезно болен, – согласилась я. – Но я ничего не знаю об одержимости.

– Что есть болезнь, как не вид одержимости? Какая-то неведомая сила вопреки твоей воле угнетает тебя, захватывает власть над твоим телом, разве не так? – Джашер вскинул темные брови.

Кажется, я поняла, что он имеет в виду, но не знала, готова ли с ним согласиться, так что просто ответила:

– Да, наверное, можно и так сказать.

Я никогда не была склонна к философствованию, и рассуждения, которые Джашер на меня обрушил, породили в моем мозгу какие-то импульсы и запустили формирование новых нейронных связей.

– Что такое демоны, как не силы, обладающие над человеком большей властью, чем он сам? Это все они – от алкоголизма и пневмонии до депрессии и иных психических заболеваний.

– То есть ты хочешь сказать, что люди, страдающие от всех этих ужасных вещей, – жертвы?