Книга Рожденная эфиром, страница 63 – Эбби-Линн Норр

– Я привел нежданную гостью, – непринужденно сообщил Райден более чем дюжине якудза, немедленно повернувшихся к нему лицом. Все разговоры стихли. – Я знаю, вы не будете возражать, – сказал он, обращаясь к пожилому мужчине.

– Как скажете, оябун, – ответил тот, коротко кланяясь.

Райден шагнул вперед, якудза расступились, пропуская его. Я, еще не оправившись от потрясения, замерла у двери, мои глаза скользили по полкам стеллажей.

– Идите же, – сказал Райден.

Только тогда я осознала, что теперь все мужчины смотрят на меня и что их господин обращается ко мне. Райден уже сидел в искусно вырезанном деревянном кресле, установленном на низкой платформе, как на своеобразной сцене. Больше присесть здесь было негде.

Я пересекла помещение. Несмотря на прохладный вечер, пот стекал по моим шее и спине. Делай маленькие шаги. Двигайся плавно. Не торопись.

– Садитесь рядом со мной, – Райден указал на тонкую грязную подушку на полу. Я, ощущая себя малосъедобным исполинским хот-догом из-за метров намотанной на меня ткани, опустилась на нее так грациозно, как только смогла. – И не волнуйтесь.

Он выпрямился и щелкнул пальцами:

– Фудзио^[39], я жду. Я готов вас выслушать.

Якудза расступились, пропуская пожилого мужчину, с которым Райден заговорил у двери, и замерли: одни – сцепив пальцы за спиной, другие – скрестив руки на груди.

– Я совершил ненадлежащий проступок и оскорбил моего кумитё^[40], – произнес Фудзио, не смея поднять глаза на Райдена. – Я здесь, чтобы искупить вину.

Волосы у меня на затылке встали дыбом от обращения – кумитё, то есть дедушка, – которое я использовала по отношению к своему похитителю на протяжении многих десятилетий.

– Проступок? – переспросил Райден. – Объясните, чтобы все слышали. – Его голос звучал почти весело.

– Я не могу выплатить свой долг к оговоренной дате и смиренно прошу отсрочки.

В додзё воцарилась напряженная тишина. Я тайком взглянула на Райдена. Его глаза сузились, пальцы поглаживали подбородок. Казалось, он размышляет над проблемой, но у меня сложилось впечатление, что все давно решено и это игра на публику.

– Вы получите отсрочку, – сказал Райден наконец. – Но сумма слишком велика, и потому требуется компенсация. – Он замолчал, губы его шевельнулись, на мгновение сложившись в плотоядную усмешку. С каждой секундой напряжение нарастало.

Я подумала об Инабе и закрыла глаза. Я знала, что будет дальше и что Райден назвал «церемонией».

– Юбицумэ, – произнес он. Так обыденно, будто выражая желание получить чашечку кофе, глава клана якудза приказал своему подчиненному отрезать фалангу пальца.

Я вскинула глаза на Райдена, ужасаясь его бесчеловечности, и с немалым усилием заставила себя вновь потупиться.

Лицо Фудзио оставалось бесстрастным, застывшим, словно маска. Он поклонился Райдену. За моей спиной послышалось какое-то шевеление, и в поле моего зрения появился один из якудза – пересек помещение, направляясь куда-то в сторону двери, вернулся, держа в руках небольшой деревянный столик, поставил его перед Фудзио. Потом извлек из внутреннего кармана пиджака белоснежный платок, расстелил его на крошечной столешнице и снова отошел – восседавший на кресле Райден мешал мне увидеть, куда и зачем.

Фудзио опустился на колени перед столиком, распрямил спину и медленно и методично принялся закатывать рукава рубашки. Притащивший стол якудза появился снова, на этот раз он принес сяку, кинжал с длинным лезвием. С коротким поклоном он подал его Фудзио на раскрытых ладонях, но тот вскинул руку, отклоняя подношение.