Книга Ученица Злодея, страница 10 – Ханна Николь Мерер

«Несколько ужасает, – думал он, хватая воздух, – как я за них боролся». Сапоги были подарком от Сэйдж.

У самой двери он услышал крики стражников. Самый громкий голос принадлежал зеленоглазому рыцарю, который просил остановиться. Чистое отчаяние – а ещё, кажется, нотка страха – в его голосе заставили Тристана помедлить, уже взявшись за ручку.

– Не ходите туда, мистер Маверин. Вы пожалеете, честно.

Ммм, Бенедикт уже выдал своей Славной Гвардии настоящее имя Тристана. Можно не сомневаться, новость разойдётся по королевству, фамилия Маверинов будет проклята, а семья – уничтожена.

Невыносимо.

Не то, что они пострадают, а то, что ему оказалось не всё равно.

Он толкнул дверь и услышал за спиной довольный голос Бенедикта. Нужно было остановиться, прислушаться к тревожной сирене в голове, но разум и тело пошли вразнос, а инстинктам больше нельзя было доверять. Они были как сломанный компас.

Вот почему он не обратил внимания на зловещую нотку в приказе Бенедикта.

– Нет. Пусть. Идёт. Пусть посмотрит.

Тристан не стал ждать, просто выбежал из коридора и бросился туда, где рассчитывал обнаружить лестницу. Увы, там была не лестница, а комнатка.

И то, что он увидел внутри, раз и навсегда доказало, что желания не для таких, как он.

Его долей был ужас.

Тристан никогда не считал смерть прекрасной.

Он полагал её логичной, необходимой, порой даже занятной, если умерший заслужил смерть. Но никогда она не казалась ему прекрасной, и никогда ему не было так трудно смотреть на неё. Он весь застыл, а мышцы так напряглись, что он чувствовал их пульсацию под вспыхнувшей кожей. Никогда смерть не причиняла такую боль: мозг отказывался соединять детали открывшейся перед ним картинки в единое целое.

На белом, отделанном под мрамор столе в комнатке с каменными стенами и тусклым мерцающим светом лежала его ассистентка, Эви Сэйдж.

Мёртвая.

Ужас пробрал до костей, от шока его почти парализовало. Глаза вновь щипало, но не от света. От боли. «Шевелись!» – мысленно велел он Сэйдж, но она лежала до неестественности тихо. Он никогда не видел её такой. Эта девушка всегда гудела от хаотической энергии, изо рта неутомимо сыпались слова – а теперь он ждал, чтобы она сказала хоть что-нибудь, что угодно.

Но губы в красной помаде были плотно и равнодушно сомкнуты. До ужаса непохоже на неё. Невозможно.

Он сделал неверный шаг вперёд, не обращая внимания на то, что за спиной скрипнула деревянная дверь и забряцали доспехи.

– Не хотел показывать тебе – из милосердия.

Голос Бенедикта сочился презрением и не сочетался с добрыми словами. Но Тристан не стал оборачиваться – не собирался уделять Бенедикту внимание.

Он смотрел на Сэйдж, на то, как чёрные кудри художественно раскинулись вокруг головы неземным нимбом, в котором разложили яркие цветочки. В горле стоял ком, Тристан подошёл, пряча чувства за стеной неверия. А потом увидел их.

Черно-фиолетовые следы от пальцев на её горле.

Тристан крепко зажмурился. Стиснул кулаки опущенных рук так, что ногти прорвали волдыри на ладонях.

Бенедикт подошёл ближе.

– Не беспокойся, мальчик мой.

Тристан втянул воздух.

– Она не страдала… почти.

Тристан распахнул глаза. Разжал кулаки. На его лицо опустился жуткий покой, и на миг мир замер.

А потом всё кончилось.

– Сволочь! – Утробно зарычав, Тристан бросился на Бенедикта, цепи подавили бурлящую внутри магию, но это было неважно: у него оставался гнев. Первобытный, раскалённый – этого было достаточно. Пламя лизало кожу, сердце колотилось, Тристан рвался вперёд.