Книга Ученица Злодея, страница 102 – Ханна Николь Мерер

Но когда в кабинет ворвался Малькольм с картиной в руке, Тристан резко отступил к стене. Картина была в золочёной раме, одного угла не хватало.

– Это она! – воскликнула Эви, полностью переключившись на картину.

Провела пальцем по шершавому холсту, отошла на шаг, чтобы разглядеть получше. Две маленькие девочки не старше Лиссы резвились на лугу, поросшем необычными, крупными на вид растениями. Всё вокруг увивали лозы, а цвета были такие яркие и вольные, что почти отвлекали от людей на картине. Очевидно, что одной из девочек была мама Эви: она выглядела в точности как Лисса. Словно на картине нарисовали именно её.

Убранные назад косы, круглые тёмные глаза, золотисто-коричневая кожа. Девочки держались за руки. У другой тоже были косы, но тёмно-рыжие, как пламя. Светло-карие глаза напоминали ириски, светлую кожу на носу усеивали веснушки, а в руке у девочки был золотой ключ. Эви поискала подпись художника, какой-нибудь знак, хоть намёк на то, кто эта рыжая девочка и где это было нарисовано. Но нашла только поблёкшую Ф внизу.

Вряд ли автор имел в виду «фиг вам», хотя вообще-то вполне подходило.

– Вы знаете, где это, сэр? – Забрав картину у Малькольма, Эви повернула её к боссу.

Тот сощурился, потёр подбородок.

– Боюсь, что нет, Сэйдж. Совсем не узнаю. Может, кто-нибудь в городе распознает. Поспрашиваем народ.

Эви крепко зажмурилась. Она точно знала, что нужно сделать, но храбрости не хватало, а сердце ещё не залечило раны, полученные, когда она в последний раз на такое решилась. Но порой эмоциональные шрамы нужно было вскрывать заново – чтобы выпустить остаток боли, освободиться от неё.

– Нет, нельзя больше тратить время, – сказала Эви, чувствуя, как внутри плещется ужас. – Часики тикают, нужно что-то решать с гиврами, да и завеса рушится. Есть только один человек, который наверняка знает, откуда эта картина и кто эта девочка.

Тристан склонился к картине, затем озадаченно вскинул взгляд на Эви.

– Кто?

– Мой отец.

– Я не могу, – прошептала Эви, не отрывая взгляда от двери в подвал.

С одной стороны стоял босс, с другой – Татьянна, с улыбкой держащая её за руки. Прикосновение дарило тепло, словно целительница своим даром залечивала разбитое сердце Эви.

– Ну, ну, подружка. Ты делала вещи и пострашнее.

Эви хотелось возразить, но Татьянна всегда выражалась так утвердительно, будто её мнение само по себе было непоколебимым фактом, и, к раздражению окружающих, целительница, как правило, не ошибалась.

Эви с боссом вернулись в поместье в неуютном молчании, оба игнорировали великана в комнате, словно от этого зависела их жизнь. Малькольма они оставили в доме Эви: он отказался переезжать в замок.

– Наверное, мне лучше остаться здесь. Мы с Тристом вечно цапаемся, когда оказываемся слишком близко.

– Замок огромный, – возразила она.

– Недостаточно, – буркнул босс.

Так что они вернулись без него, и всё жаркое желание, от которого в комнате висело густое напряжение, обратилось чем-то ледяным и непонятным. Они согласились, что допрос отца Эви нужно отложить на утро, а сейчас лучше отправиться спать, и Эви не сомневалась, что с рассветом их поцелуй напомнит о себе с новой силой. Но Тристан не искал её, не возвращался к этой теме, лишь избегал её взгляда и по-дурацки трогал губы тыльной стороной ладони. Постоянно, будто их жгло.