Книга Ученица Злодея, страница 106 – Ханна Николь Мерер

Она сорвалась.

Кинжал запел в её руке, и она воткнула его Гриффину в ногу.

– Дьявольское отродье! – закричал он, хватаясь за кровоточащую рану.

Эви выдернула кинжал. Её разрывало между сочувствием и удовольствием от того, что человек, который причинил ей столько боли, теперь тоже страдал. Гриффин упал на пол, двумя руками зажимая рану, чтобы остановить кровь.

Эви достала из кармана ключи от камеры, открыла дверь и вошла внутрь. Отец попытался отползти от неё. Она много лет заботилась о его здоровье, ухаживала за ним, как могут только дети; от этого чувства нельзя было избавиться так просто, но бесконечная ярость и грызущая обида тоже не уходили.

– Ну куда же ты? Останься, пожалуйста.

Эви наступила каблуком ему на ладонь и с тихим наслаждением послушала вопль, который он исторгнул. Этот звук напомнил ей, как кричали животные, которых он убивал на бойне в её детстве. Она вспомнила, каким отец был тогда. Как он обнимал её, пока она оплакивала животных, как она ехала у него на шее всю дорогу до дома.

Она быстро убрала каблук, чуть не споткнувшись, схватилась за грудь, тяжело дыша, перепугавшись собственной внезапной жестокости. Он заслужил это, но… Он не был достоин власти менять её саму вот так.

Он сел, и она помогла ему, поддержала за плечи, прислонила к стене, пачкаясь в крови.

– Чего тебе? – настороженно спросил Гриффин.

Эви попыталась говорить жёстко:

– Я хочу знать, что ты делал с мамой. Хочу знать, что вы с королём делали с её даром, и, самое важное, я хочу понять, за что боги прокляли меня таким отцом, как ты. – Она сняла руку с плеча Гриффина, настороженно глядя, как он устраивается у стены на другой стороне камеры, подальше от неё, снова зажимая рану.

Он зажмурился, потом устало посмотрел на неё, сдаваясь.

– Маленькая девочка на картине – лучшая подруга детства твоей матери, Ренна Фортис.

Эви удивилась:

– Ренна Фортис? Из семьи Фортис?

Семья Фортис была широко известна в королевстве: это были доблестные воины, род, который восходил к самому зарождению Реннедона. Поговаривали, что сама земля, на которой стоит их крепость, столь волшебна, что оживают даже растения. Эви не могла похвастаться хорошим образованием, но даже она многое слышала о них: это была легендарная семья.

Гриффин был бледен, словно его выдуманная болезнь вдруг стала настоящей, – вероятно, от кровопотери. Нужно попросить Татьянну исцелить нанесённый ею урон, но это подождёт. Теперь у Эви имелись нужные сведения, надёжная ниточка и просто замечательный шанс найти маму в самом благородном семействе Реннедона – не по крови, но по чести.

Однако она ещё не закончила. Последние годы с мамой творилось что-то помимо дара, над которым она почти потеряла контроль, и один из немногих людей, кто знал необходимые ответы, истекал кровью прямо перед Эви.

Он казался таким слабым.

– Эви, смилуйся. Я твой отец. Что-то же это должно значить для тебя.

Очевидно, он пребывал под впечатлением, будто может задурить Эви голову, но она больше не собиралась поддаваться.

– Что вы с королём сделали с мамой? – Она шагнула вперёд, нависая над ним, с кинжала капала кровь.

Отец ответил, разглядывая собственные руки:

– Я поступил, как счёл правильным.

Он не врал. Эви не знала, откуда такая уверенность, но чувствовала, что права: на лице Гриффина проступал стыд.