Книга Ученица Злодея, страница 107 – Ханна Николь Мерер

– Ты уничтожил её, – ответила она, ощущая пустоту внутри.

Отец поднял взгляд. Эви и не думала, что он может ещё сильнее упасть в её глазах, но тут он прошептал:

– Я не хотел.

Вдруг она поняла, что с неё хватит. Хватит этого разговора, хватит его самого. Ей хотелось причинить ему столько же боли, сколько он ей, и от этого тоже становилось не по себе. Это ни к чему бы не привело. Сейчас он не мог дать ей ничего, кроме горя.

– Ты больше меня не увидишь, – холодно произнесла она. – Я забуду тебя. Буду жить дальше, буду счастлива, а ты останешься здесь. Сгниёшь тут, слабый и одинокий, и пусть тебя согревает твоя славная честь. – Она покачала головой. Он казался таким жалким и маленьким, этот человек, который когда-то казался ей гигантом. – Надеюсь, оно того стоило.

Кровь с кинжала капнула ей на сапог. Решётка скрипнула, открываясь. Эви почти уже ушла, почти покинула его, почти спаслась от этой пытки. Но его следующие слова заставили её остановиться, и её гнев остыл, обратившись чем-то новым – чувством, которое она почти не могла распознать, словно смотрела, как мучают её открытое сердце, не в силах остановить это.

Она расслабилась лишь на миг, но было уже поздно.

– Если хочешь узнать, что мы с королём сделали с даром твоей матери… – Отец помедлил, словно замахиваясь кулаком, чтобы ударить посильнее.

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, а Гриффин Сэйдж, будто наслаждаясь моментом, сказал с мерзкой улыбочкой:

– Можешь, спросишь об этом брата?

Тристан двадцать минут простоял перед дверью в подвал.

Боги знали зачем. Была куча других вещей, которыми следовало бы заняться: разобраться с запросами от наёмников, пытать новых работников каким-нибудь особо жестоким образом – например, заставить их колоть лёд. Но вместо этого он нервно мерял шагами коридор, дожидаясь, пока откроется дверь.

После того поцелуя у него разболтался мозг.

Он пытался забыть его – так пытаются увернуться от летящего в лицо кирпича. Неизбежно, больно, и отскочить всё равно не получится.

Нужно было на что-то отвлечься. Развлечься. Нужно…

«Кингсли!»

В поле зрения появился лягух, за которым гнался Гидеон Сэйдж – взъерошенный, вспотевший, он нырнул за лягушкой и повалился на пол. Земноводное вспрыгнуло Тристану на сапог и с довольным видом поглядело на него золотистыми глазами.

– Кингсли, во что ты играешь?

Тристан расцепил руки, наклонился и терпеливо дождался, пока лягух свободной лапкой накорябает слово и поднимет табличку. Кто знает, где он держал эти таблички.

«АПОРТ».

Тристан прыснул, Гидеон поднялся и с сердитым видом обвиняюще ткнул в Кингсли пальцем.

– Очень мило, черепаха ты придурочная.

Тристан одарил брата Сэйдж невозмутимым взглядом и поднял бровь.

– Это лягушка.

Сквозь витраж упал лучик света и попал прямо на Кингсли и его крошечную корону. Гидеон цокнул языком:

– Ты всегда такой душный, Маверин?

Тристан хмуро посмотрел на него:

– Да.

Гидеон прыснул:

– Понимаю, чем ты ей приглянулся.

Тристан фыркнул и принялся рассматривать один из пожарных шлангов, которыми несколько месяцев назад Сэйдж озаботилась в целях безопасности. Чтобы проверить, всё ли работает как надо, а вовсе не для того, чтобы спрятать покрасневшие щёки.

Ему вовсе не нужно было, чтобы кто-нибудь, и уж особенно брат Сэйдж – человек, работающий на врага, – догадался о… привязанности, которую Тристан испытывал к своей ассистентке. Стоит только кому-нибудь узнать, и это чувство станет настоящим, реальным. И от него уже будет не отделаться, как от чудовища, которое гонится за тобой по лесу.