Книга Ученица Злодея, страница 41 – Ханна Николь Мерер

– Миз Эрринг! Миз Эрринг! – В опустевший офис вбежал вспотевший, запыхавшийся Марвин, прервав их беседу. – Я. – Он набрал воздуха. – Простите… Лестница… – Он всё пытался отдышаться.

Лисса протянула ему воды, и привратник улыбнулся ей. Лисса помедлила, прикидывая что-то в уме, потом улыбнулась в ответ.

«Умничка».

– Что случилось, Марвин?

Бекки собрала бумаги и аккуратно выровняла их.

Марвин обхватил себя руками, и у Бекки кровь застыла в жилах, когда она осознала, что привратник не просто запыхался, он был вне себя от ужаса.

– Завеса, – начал он. – Завеса вокруг замка. Она сломалась!

– Что? – Бекки выронила бумаги, а время вокруг исказилось, и листочки закружились, почти как в замедленной съёмке.

– Маньяк-Мэнор… – мрачно произнёс Марвин, – его теперь видно.

«Я умерла. Точно, умерла».

Эви не замолкала. Она сорвала голос, пока летела, ожидая удара, но вместо этого упала на что-то мягкое и влажное. Тьма рассеялась, и когда Эви наконец заставила себя открыть глаза, вокруг разливалось море яркого голубого света и бесчисленных облачков.

Небо. Она оказалась на небе, хотя падала вниз. Как такое возможно?

Рядом упало второе тело, и Эви снова подпрыгнула, и на этот раз она, не сдержавшись, рассмеялась. Она сидела, господи боже, на облаке, как тут ещё полагается реагировать?

– Сэйдж, ты цела?

Она с облегчением выдохнула, услышав его хрипловатый голос, и на сердце стало чуточку легче: если это смерть, то, по крайней мере, они умерли вместе. Она посмотрела на него и снова рассмеялась: волосы у него торчали во все стороны. Она ещё не видела его таким растрёпанным.

– Я в порядке, а вот у вашей причёски бывали деньки получше, – буднично ответила Эви и закусила губу, глядя, как Тристан принялся лихорадочно приглаживать волосы. Свесилась вниз с края облака, чтобы посмотреть, что внизу, и ощутила, как закололо от тревоги лицо.

Луг одуванчиков.

Сглотнув, Эви отогнала воспоминания. Воспоминания о криках её брата Гидеона, об исчезновении матери, о дне, когда закончилось её детство – резко, болезненно, трагично. Это были те самые секунды, когда теряешь наивный взгляд на мир, когда волшебная завеса падает, и видишь ужасное и уродливое. Когда перестаёшь верить и смотришь на мир другими, усталыми глазами.

Это была естественная часть жизни, одно из правил взросления, но у Эви никогда не получалось придерживаться правил. Да, она выросла, но не потеряла веру в добро, в людей, в волшебство.

Мягкая травка внизу казалась ещё зеленее, чем лужок перед пещерой, – как подушка из мха. Поднявшись на дрожащие ноги, Эви заворожённо подошла к краю облака, не обращая внимания на предупреждения босса.

– Сэйдж, даже не думай…

Она спрыгнула.

До земли оказалось дальше, чем она думала. Испуганно завопив, она перекатилась, но земля оказалась мягкой, будто под травой была только ещё трава и никакой твёрдой поверхности. Эви очень не по-дамски ухнула.

Босс ловко приземлился в паре шагов от неё – ну разумеется, подумала она, закатывая глаза. У него всё получалось идеально. Поэтому-то ей и нравилось, когда он оказывался таким встрёпанным. А он был то ещё зрелище. Рубашка выбилась, волосы взлохмачены, штаны помялись, а на лицо набежала тучка, когда он с недоверием посмотрел на неё.

– Я вот думаю, – бросил он, стремительно подходя к Эви и поднимая её на ноги, – тебя вообще не волнует собственное благополучие? Или ты такая наивная, что думаешь, будто в мире ничто не причинит тебе вреда?