Книга Сердце фейри, страница 29 – Эмма Хамм

Ворча, она шла мимо моряков, что драили палубу на четвереньках. Они работали зловеще тихо. Они провожали ее взглядами по пути в каюту капитана, где она закрылась и заперла дверь.

Теперь морская болезнь утихла, и она смогла осмотреть его комнату. И это место потрясало.

— Кровать со столбиками? — пробормотала она. — Зачем такая кровать в море?

Она не была огромной, с трудом уместила бы двоих, но занимала много места. Стол из красного дерева стоял в углу. Он не выглядел использующимся. Там не было бумаг, пятен от чернил. Манус явно не сидел за столом.

Сорча заглянула под него.

— Нет стула? — пробормотала она. — Он лишь для украшения.

Коричневая овечья шкура покрывала пол, мягкая под ее босыми ногами. Она поджала пальцы ног в густой шерсти.

Кто-то постучал в дверь. Она развернулась и крикнула:

— Я не принимаю гостей!

— Хорошо! — крикнул Манус. — Мы отправляемся в центр бури. Она уходит от нас, так что ее еще нужно догнать. Оставайся в каюте! Я не хочу, чтобы ты выпала за борт.

Она скривила губы и повторила за ним:

— Я не хочу, чтобы ты выпала за борт. Хорошо, что вы мне помогаете, капитан, а то я уже думала выбросить вас в океан!

Из-за двери раздался смех, он был все тише, пока не пропал.

Сорча фыркнула и скрестила руки на груди. Она ощущала усталость, но сна хватило. У капитана оказалось мало интересного в комнате.

Где были сокровища? Карты чудесных мест? Хоть трофеи из путешествий! У него был корабль, отмеченный фейри!

Она скрипнула зубами и порылась в мешке. Одна вещь всегда успокаивала ее, где бы она ни была.

Тонкий пергамент был обернут вокруг кожаной обложки дневника. Бумага в нем закручивалась по краям, потемнела от времени. Она подняла его к носу и вдохнула.

Все еще пахло ею. Сколько бы лет ни была мертва ее мать, ее книги пахли как она. Старая бумага, лавандовое масло, солнце и немного клевера.

Как всегда, на глазах выступили слезы.

— Я скучаю, — прошептала она в корешок дневника. — Я оставила вчера папу и надеюсь, что поступила правильно. Ты всегда говорила мне быть смелой и доброй. Думаю, для того и это путешествие.

Она перевернула страницу и затерялась в заметках об исцелении. Она читала заголовки, советы, как остановить кровотечение, вправить кости, чистить раны, помочь беременности. Мать Сорчи знала многое, и все это она описала.

Этого было мало. Она хотела проглотить слова матери, хотела помнить ее голос. Десяти лет хватило, чтобы забыть о человеке многое.

Если Сорча сильно пыталась, она помнила, как солнце превращало рыжеватые волосы мамы в огонь. Как Сорча часами считала веснушки на руке матери, когда та болела. Но она не помнила тон ее голоса, истории шепотом или как она звучала, когда говорила дочери «Я люблю тебя».

Сорча всхлипнула и сморгнула слезы.

Качая головой, она похлопала по дневнику и вернула его в мешок.

— Останешься там, — прошептала она. — В безопасности.

Крылья ударили по иллюминатору корабля. Сорча отпрянула к кровати и уставилась на большого ворона, заглянувшего в комнату.

— Простите? — охнула она. — Кто вы?

Он каркнул, склонил голову и смотрел на нее желтым глазом.

— Нет, — она встала на ноги. — Нет. Мне не нужен пернатый друг в комнате.

Ворон не слушал. Он прыгнул на стол.

— Нет! — сказала снова Сорча.

Она махнула на него руками. Его было нечем прогнать, да и было поздно. Вороны были умными, но она не знала, что они могли так влететь. Если она спугнет его, он будет летать под потолком. Она посмотрела на его крылья.