Книга Соблазнение Аида, страница 131 – Эмма Хамм

Деметре не нравилось то, что она делала. И от упреков Персефона спряталась бы в юности.

Теперь Персефона считала, что поступала правильно, раз Деметра злилась.

Эти полгода тянулись еще хуже. Да, урожай был чудесным. Люди поклонялись ей и ее матери сильнее обычного. Но она устала.

Персефона ужасно устала.

И, когда пора было уходить, Деметра позвала дочь к себе и крепко обняла.

— Мне так понравились эти месяцы, дорогая.

— И мне, — но слова казались ложью.

Она ощущала вину за это. У нее была только мама. Только Деметра была семьей в этом мире, и она должна была дать ей больше времени. Больше любви.

А потом она вспомнила, что олимпийцы не были матерями, что у нее и Аида была единственная правильная семья. Деметра не была поддерживающей матерью, хотя любила, когда смертные считали ее такой.

Деметра не переживала, была ли тут Персефона. Ей важно было, чтобы люди думали, что Персефона была тут.

Она отодвинулась от рук матери, вздохнула и расслабилась впервые за долгое время.

— Я готова отправляться домой, Гермес.

Он подхватил ее, и они вместе отыскали ближайший портал в ее дом.

ГЛАВА 45

Ее ноги опустились на землю Царства мертвых, и она побежала от Гермеса. Хоть стоило попрощаться, времени не было. Ее ребенок точно вырос. Ее муж был далеко от нее, и ей нужно было снова ощутить его губы на своих.

Персефона скучала по этому месту всей душой. Хоть ей снился Подземный мир, это нельзя было сравнить с ощущением черного песка под ногами или туманного воздуха на щеках.

Ее ноги стучали по берегу, пока она не добралась до замка. Ворвавшись в двери, она устремилась к его кабинету. Он не будет в спальне в это время дня. И Цербер не успел встретить ее и сообщить мужу, что королева вернулась.

Она хотела удивить его. Она хотела, чтобы он видел, как она вернулась к нему раньше, чем узнали другие.

Хоть пара мгновений с семьей. Только с ними. А потом все встретят королеву дома.

Она остановилась перед открытой дверью, любовалась деталями. Аид сидел у колыбели. Он сжимал в руке книгу документов, читал записи там, пока ногой покачивал люльку Мелинои. Малышка была вдвое больше, чем до этого. Всю ее голову покрывали черные волосы, глаза смотрели на маму со зловещей осознанностью для ее возраста.

— Здравствуй, муж, — сказала она.

Он вздрогнул. Аид поднял голову, увидел ее на пороге и поднялся, словно увидел призрака. Он мягко опустил книгу на стол, его движения были размеренными.

А потом он побежал к ней. Так быстро, что он будто перенесся, чтобы оказаться перед ней быстрее. Он поймал ее лицо ладонями и поцеловал со всей глубокой болью, которую они ощущали за месяцы разлуки.

Аид целовал ее жадно, поглощал ее душу, всю печаль и вину, которые она ощущала в долгие ночи вдали от него. И когда им обоим понадобилось дышать, он чуть отодвинулся, чтобы его губы задевали ее, пока он говорил:

— Я скучал, — выдохнул он в ее губы. — Я скучал так, что едва мог думать.

Она переживала, что он забудет ее. И это было глупо, ведь ее муж заботился об их ребенке. Он не мог забыть ее, когда ребенок каждый день напоминал ему об их связи. Но она все равно боялась.

Стоя перед ним, она знала, что ее мысли были ошибкой. Аид всегда будет с ней, ведь он поклонялся даже земле, по которой она ходила. А она в ответ любила его всем сердцем, телом и душой.