Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 70 – Михаил Воронцов

Почему нет? Мы уже сделали самострелы! У нас даже пушки из дерева стреляют! Что мешает шагнуть дальше? Если удастся наладить производство колесцовых пистолетов, мы получим огромное преимущество. Один такой стрелок заменит двоих с фитильными ружьями. Особенно если пойдет дождь или придется стрелять в движении. Хотя детали тонкие, будут ломаться, а менять их — невообразимая головная боль.

Однако есть очень большая проблема.

Да, конструкция сложная, но не невозможная. Только вот одно дело — железо, пружины, колеса. Их мы со временем сделаем. А вот искра… тут всё упирается в кремень. Или пирит.

Очень важен материал, трущийся о колесо. Он должен быть твёрдым, давать устойчивую искру. Лучшие пистоли работали на пирите — железном колчедане. Но здесь, в окрестностях, пирита я пока не видел. Кремень — был, да. Но рыхлый, пористый. При ударе крошится, часто вместо искры — пыль. Такой на огниво с трудом годится, не то что на оружие.

Выходит, надо искать. Иначе вся работа — зря. Пистолет без огня просто дубинка. Причем плохонькая.

Ладно, это будет потом.

Я снова опустился над телом татарина и аккуратно перевернул его на спину. Рядом с поясом — добротная кожаная сумка, потемневшая от времени, но крепкая. Богатый владелец, видно, знал цену вещам.

Открыв ее, я нашел всё, что нужно настоящему стрелку: рожок с порохом, кисет со свинцовыми пулями, аккуратные пыжи из войлока. Отдельно лежали инструменты — латунный шомпол, щетка из конского волоса, масло в маленьком пузырьке, медные иглы для чистки, маленькая отвертка, ключ для колеса, ершик для очистки нагара, запасной пиритовый камень. Всё выглядит просто потрясающе.

Отлично.

Я встал и огляделся.

На поле боя стояла странная тишина. Когда-то давным-давно она поражала меня еще в Афганистане. Звуки какие-то странные, будто отдаленные, ненастоящие. Лишь пахло гарью, порохом, кровью и мокрой травой. Затем я увидел, что к руднику приближаются люди.

— Наши идут! — сказал кто-то из казаков, указав рукой.

По дороге, ведущей от переправы к руднику, шел Ермак, с ним Матвей, Лиходеев, Макар, Дементий Лапоть, главный артиллерист Семен и почти все сотники. То есть практически все руководство отряда. А с ними казаки — человек пятьдесят.

По глазам Ермака было видно, что он очень доволен. Уже известно, что бой закончен, и в нашу пользу.

— Живой? — крикнул он мне.

— Пока да, — ответил я и пошел навстречу подходящим людям.

Ермак посмотрел на сгоревший край баррикады, на вмятины от картечи, на тела. Покачал головой:

— Сильно. Очень сильно. Пушки сработали?

— Как часы, — сказал я. — Один залп положил всю толпу…

— Все наши остались живы, — добавил Черкас. — Даже раненых нет. Просто чудеса. Не ожидал такого. Никак не ожидал.

Затем мы прошли внутрь нашей баррикады.

Семен хмуро разглядывал закопченные стволы.

— Держит дерево, — сказал он. — Но тут, смотри, пошли трещины. Ещё один выстрел — и всё, конец.

— Потому и одноразовая, — развел руками я. — Но сейчас большего и не было нужно. Но, если дерево высушить, а потом хорошенько усилить обручами, то, скорее всего, и второй выстрел сделает. Надо разобраться, необходимо ли нам это.

Тут Ермак заметил мой пистолет.

— А это что у тебя?

Я дал его Ермаку.

— Трофей. Татарин, которого мы уже решили мертвым, поднялся и выстрелил. Едва не достал. Но это — не простой пистолет. Колесцовый замок это называется. Таких в мире всего ничего. Как он тут оказался, не знаю.