Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 116 – Михаил Воронцов

Как-то так.

Очень сложно и очень рискованно, но оставлять Ивана погибать в тарском плену немыслимо. Даст Бог, все получится.

…Вечером, как стемнело, я поцеловал Дашу и пошел в лес — лодки отправлялись оттуда, а не от пристани с целью конспирации.

…Весла мы обматывали тряпицами, чтобы не скрипели и не выдавали нас. В ночной тишине каждый звук казался громом — даже плеск о борт заставлял сердце биться чаще.

Первая ночь прошла в молчании. Мы держались в тени берега, где нависающие ветви прикрывали нас от посторонних глаз. Юрпас сидел на носу одной из лодок лодки и беззвучно шептал своим духам; его присутствие одновременно успокаивало и настораживало — остяки знали эти места, но их обряды выглядели странновато.

К рассвету нашли укромный залив, окружённый густым ивняком. Вытащили лодки на берег, замаскировали ветками и устроились на дневку: дежурили по очереди — двое на посту, остальные отдыхали. Я лежал на влажной земле и думал о том, что будет дальше.

Вторая ночь была похожа на первую: тёмная река вела наши лодки мимо склонившихся берегов. Иногда в камышах всплескивала крупная рыба, заставляя мигом поворачиваться на звук, но все тревоги оказывались ложными. Путь шёл без встреч с чужими лодками; река словно вымерла.

На третью ночь луна скрылась за тучами, и темнота стала такой густой, что не видно было собственных рук. Плыли практически вслепую, ориентируясь по еле заметной линии берега. Кто-то начал шутливо говорить о водяных духах, пытаясь разрядить напряжение, но выходило плохо у него это не очень, и он быстро замолчал. Никакой мистики не случилось: только равномерный плеск воды и редкие брызги рыбы.

Вот так, в тумане, мы и добрались до места, где, как и планировалась, разделились на две группы и спрятали лодки так, чтоб их никто никогда не заметил.

Я лежал на сыром мху под раскидистой елью и чувствовал, как холодная влага пробирается к телу, и прижимал к глазу подзорную трубу.

Река здесь делала плавный изгиб, и селение расположилось на пологом берегу, укрытом с трёх сторон лесом из кедров и лиственниц. До улуса через Иртыш — порядка восьмидесяти метров; этого было достаточно, чтобы остаться незамеченным, и в то же время все видеть из лесу.

Утренний туман уже рассеялся, и низкое осеннее солнце зажгло косыми лучами крыши изб и юрт. Я насчитал порядка ста построек — от тусклых срубов до более основательных изб с трубами-дымоходами. Юрты стояли вперемешку с деревянными избами. Из большинства труб поднимался дым — признак спокойного утра и приготовления пищи.

Особое внимание. Понятное дело, я уделил избе, стоявшей ближе к центру поселения. От моего укрытия до неё было около двухсот пятидесяти метров. Дом выглядел солидно: толстые бревна, небольшие оконца, затянутые, судя по мутному блеску, бычьим пузырём. Он примыкал задней стеной к соседнему строению, из трубы которого валил густой дым.

У самой избы сидели трое стражников. Двое сидели на колоде, лежащей на земле, третий прохаживался, изредка поглядывая на дверь. Все трое были в стёганых халатах до колен, подпоясаны кожаными ремнями с металлическими бляхами; на головах — войлочные шапки с меховой оторочкой. На поясе — сабли в ножнах, у одного при мне заметен был короткий кинжал.

Через полчаса наблюдения картина прояснилась. К дому подошла женщина в длинном халате и подала стражнику миску с чем-то дымящимся. Он отодвинул засов, скользнул внутрь и вышел через несколько минут с пустой миской — значит, пленного кормили.