Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 68 – Михаил Воронцов

Лица казаков были мрачны. Отказ Строгановых ещё можно было стерпеть — купцы есть купцы, им надо считать прибыль, а кроме прибыли их мало что интересует. Но отказ самого государя Фёдора Иоанновича и всесильного Бориса Годунова означал, что их отряд в далёком Кашлыке обречён биться с бесчисленными ордами сибирских татар без всякой надежды на помощь.

В этот момент к ним подошел человек, наряд которого сразу выдавал в нём состоятельного московского гостя. На нём был длинный кафтан из дорогого фландрского сукна тёмно-зелёного цвета, отороченный собольим мехом, хотя осенний день стоял тёплый. Из-под кафтана виднелся алый шёлковый зипун, расшитый золотыми нитями. На голове красовалась высокая горлатная шапка из чёрного бархата с собольей опушкой — явный знак особого положения среди московского купечества. Полное лицо его обрамляла окладистая русая борода, тщательно расчёсанная и умащённая благовониями. На пальцах сверкали перстни с камнями, а на поясе висел кожаный кошель, украшенный серебряными бляхами.

Он шёл уверенной походкой человека, привыкшего, что перед ним расступаются. За ним следовали двое дюжих молодцов в кожаных кафтанах, вооружённых саблями — личная охрана. Подойдя к казакам, купец остановился в нескольких шагах, окинул их оценивающим взглядом — от потёртых сапог до выгоревших на солнце папах.

— Здравствуйте, господа казаки, — произнёс он низким бархатным голосом и слегка поклонился. — Дозвольте представиться: Гаврила Никитич Овчинников, купец московский, веду торговлю от Архангельска до Астрахани.

Он сделал паузу, внимательно посмотрел на Черкаса и с лёгкой усмешкой продолжил:

— Что же, сотник Черкас Александров, отказал вам государь наш батюшка в помощи? И Борис Фёдорович, правая его рука, тоже не захотел поддержать вашего атамана Ермака Тимофеевича? Тяжело, должно быть, на душе после такого отказа. Что теперь станете делать?

Черкас резко вскинул голову, рука его легла на рукоять сабли. Глаза потемнели от гнева и подозрения. Микита и Кондрат тоже напряглись, готовые в любой миг выхватить оружие.

— Откуда ты обо мне знаешь? — мрачно процедил Черкас сквозь зубы, сверля купца тяжёлым взглядом.

Гаврила Никитич рассмеялся — смех его был похож на довольное урчание сытого кота.

— Ох, сотник, я много чего знаю! — он развёл руками, блеснув перстнями. — У меня везде люди. Доносят обо всём, что в Грановитой палате делается, да и в других местах Кремля тоже. Деньги, знаете ли, многие двери открывают и языки развязывают. Так что о вашей беседе с государем и Борисом Фёдоровичем я узнал раньше, чем вы за порог вышли.

Черкас молчал, исподлобья глядя на купца. В его взгляде читалась усталость человека, прошедшего долгий путь впустую.

— Не знаю, что буду делать, — наконец выдавил он.

— Как это — не знаешь? — купец изобразил удивление. — Небось к Ермаку Тимофеевичу назад в Сибирь собрался? В Кашлык свой, что у Кучума отбили?

— Получается, что так, — нехотя ответил Черкас. — Не выполнили мы того, зачем шли. Вернёмся с пустыми руками.

Гаврила Никитич покачал головой, изобразив сочувствие.

— Эх, сотник, сотник… Нечего вам в той Сибири делать! Там только погибнуть можно. Кучум новое войско собирает, а у вас ни пороха толком, ни помощи. Сколько вас там осталось с Ермаком? Полтораста? Двести? А против вас тысячи басурман.