Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 7 – Михаил Воронцов

Советник тут же возразил, голос его задрожал:

— С позволения великого хана, мурза Карачи снова излишне осторожен! Наши сведения проверены трижды. Мы постоянно наблюдаем за их пристанью, днем и ночью. Казаки ничего не смогут сделать против нас. Наших воинов вдвое больше, и они будут стрелять сверху. Да, это ловушка, но мы делаем эту ловушку!

Он разошелся и продолжал с жаром:

— И знаете, кто с ними поплывет? Тот казак, что придумал огнеметы, — его зовут Максим. А еще, скорее всего, Мещеряк, правая рука Ермака. Представьте, великий хан, какая удача!

Лицо Кучума расплылось в жестокой улыбке.

— Мещеряк… — протянул он, смакуя имя. — Если поймаем его живым, умирать он будет долго. Очень долго. Я сам займусь им. Пусть другие казаки услышат его крики и знают, что ждет каждого, кто осмелился прийти в мою землю.

— А какое оружие казаки взяли с собой? — спросил Карачи, не разделяя всеобщего воодушевления. Его выцветшие глаза внимательно уставились на советника.

Тот замялся, потупил взгляд:

— Этого мы пока не знаем, мурза…

— Вот! — сказал мурза. — Не знаем! А это необходимо выяснить. Нельзя готовить засаду, не понимая, с чем придет враг. Из-за такого Искер по-прежнему в руках Ермака.

Советник заторопился оправдываться, пот выступил у него на лбу:

— Но что бы они ни взяли, это им не поможет! Когда наши воины засыплют их стрелами с берега, никакое оружие не спасет. Да, у них есть огненные трубы, но там они бесполезны — слишком далеко до берега. Казаки, правда, делают какие-то новые самострелы, чтобы заменить порох, который у них кончился после взрыва в погребе. Но и они не помогут против наших луков, внезапности и превосходства в числе.

Он чуть сбавил пыл и добавил:

— Все же мы постараемся выяснить точнее. С казаками на стругах будет наш человек.

— Хорошо, — сказал Кучум, откинувшись на подушки. — Действуйте. И помните: мне нужен Мещеряк живым. Остальных можно убить. Хотя нет, этого казака оружейника тоже следует взять живым.

Карачи снова покачал головой.

— Мне неспокойно, великий хан. Что-то здесь не так.

Кучум усмехнулся, посмотрев на своего военачальника:

— Ты же смелый, Карачи! Ты всегда говорил, что победа придет! Что с тобой случилось?

Мурза выпрямился, и ответил тихо, но уверенно:

— Я стараюсь быть не только смелым, но и умным, великий хан. Смелость без ума — безрассудство. А безрассудство губит больше воинов, чем вражеские стрелы.

В шатре повисла тишина. Только потрескивали фитили светильников и звякало оружие охранников.

Наконец Кучум махнул рукой:

— Довольно. Засада будет. Слишком осторожные войн не выигрывают. У Ермака нет шансов.

Советник поклонился и поспешно выскользнул из шатра, радуясь, что разговор окончен. Карачи поднялся медленнее, еще раз посмотрел на хана, будто хотел что-то сказать, но промолчал и вышел следом.

Кучум остался один в окружении молчаливых стражей. Он смотрел на пляшущие тени на стенах шатра и думал о том, как будет мучить Мещеряка. Хорошо бы, чтоб Ермак и его люди услышали крики своего сотника. Месть будет сладкой. А осторожность Карачи… Он умный, но сейчас стал просто мнительным.

* * *

— Ну что, вперед? — спросил я у Матвея, когда мы наконец-то погрузились в струги и поплыли.

— Да, — ответил он. — Вперед.

Два дня пути — и мы должны были быть на месте. Но на деле все, конечно, немного не так. Для начала нам предстояло подобрать пятерых разведчиков — усиление нашего небольшого отряда, а потом, ночью, мы почти все должны были выйти и отправиться к месту пешком, устраивать «контрзасаду» по всем правилам военного искусства.