Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 107 – Михаил Воронцов

Коновязи тянулись длинными рядами вдоль края лагеря, где паслись тысячи лошадей — гордость и богатство степняков. Никто не смел прикоснуться к чужому коню — это было священным правом каждого воина. Животные фыркали и ржали, чувствуя приближение похода, их гладкие бока лоснились на весеннем солнце.

По всему стану кипела работа. Воины разных народов — смуглые татары в остроконечных шапках, бухарцы в пестрых халатах, широкоскулые ногайцы, башкиры с заплетенными косами — сидели группами у своих юрт. Они точили сабли, проверяли тетивы луков, латали кожаные доспехи. Воины чинили сбрую, старательно проверяя каждый ремень и пряжку. Звон металла и скрип кожи сливались в единый гул подготовки к войне.

Постепенно этот хаотичный шум начал стихать. Со всех концов лагеря к центральной площади перед ханской юртой стекались всадники. Они выстраивались в длинные ряды, каждый отряд под началом своего мурзы. Командиры, облаченные в лучшие доспехи, подводили своих людей, выкрикивая резкие команды. Воины занимали места согласно своему положению и происхождению — знатные мурзы впереди, простые воины позади.

Над головами собравшихся поднимались боевые знамена — конские хвосты на длинных древках, развевавшиеся на ветру, и пестрые флаги с родовыми знаками. Каждое знамя представляло отдельный род или племя, собравшееся под властью хана. Гул тысяч голосов постепенно затихал, превращаясь в напряженное ожидание.

Полог ханской юрты, самой большой и богато украшенной в стане, отодвинулся. Из темного проема показался хан Кучум. Он был облачен в богатый кафтан из тяжелого шелка, расшитый золотыми нитями. Поверх кафтана блестела кольчуга тонкой работы, на поясе висела изогнутая сабля в ножнах, украшенных драгоценными камнями. Седеющая борода хана была аккуратно подстрижена, а в темных глазах читалась непреклонная воля.

Кучум медленно подошел к своему коню — великолепному аргамаку масти вороного крыла. Конюхи держали животное под уздцы, пока хан взбирался в седло. Движения его были размеренными и исполненными достоинства, несмотря на преклонный возраст. Усевшись в седле, он направил коня к небольшому пригорку, откуда его было видно всему войску.

Рядом с ханом выехали его ближайшие военачальники. Мурза Карачи держался по правую руку от хана. Его обычно улыбающееся лицо сейчас выглядело жестким и непроницаемым. Другие знатные мурзы выстроились полукругом, создавая живую стену вокруг своего повелителя.

Войско замерло в абсолютной тишине. Тысячи глаз были устремлены на фигуру хана, возвышавшуюся на пригорке. Даже кони, казалось, притихли, чувствуя торжественность момента.

Из рядов духовенства выступил мулла в белой чалме и длинном халате. Старец медленно поднялся на пригорок, остановился перед ханом и воздел руки к небу. Его дребезжащий, но громкий голос начал возглашать молитву на арабском языке. Слова Корана разносились над степью, и многие воины склонили головы в благоговении.

Мулла читал аяты о джихаде, о защите веры, о том, что павшие в священной войне попадут прямо в рай. Его голос то поднимался до крика, то опускался до шепота, создавая особый ритм, завораживающий слушателей. Когда он закончил, тысячи глоток подхватили священный клич:

— Аллах акбар!

Возглас прокатился по степи как гром, заставив птиц взлететь с ближайших деревьев.