Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 108 – Михаил Воронцов

Кучум слушал молитву с закрытыми глазами, его губы беззвучно повторяли священные слова. Лицо хана было строгим и спокойным. Окружающие должны были видеть в нем глубокую веру и непоколебимую решимость.

Но едва мулла отступил в сторону, как вперед вышла группа башкирских и ногайских воинов. Они вели за собой белого барана, украшенного пестрыми лентами. Следом шел старый шаман — кам — в одежде, увешанной амулетами и медными бляшками. В руках он держал большой бубен, обтянутый кожей.

Шаман начал бить в бубен, создавая гулкий, монотонный ритм. К нему присоединились молодые воины, запевшие древнюю песню на языке предков. Их голоса сливались в странную, завывающую мелодию, которая, казалось, пришла из глубины веков.

Барана подвели к центру круга. Один из воинов достал острый нож и быстрым движением перерезал животному горло. Темная кровь хлынула на землю, впитываясь в весеннюю почву. Шаман продолжал бить в бубен все громче, его помощники собрали кровь в деревянную чашу и начали обрызгивать ею оружие воинов.

В большой костер полетели пучки ароматных степных трав и куски смолы. Густой, пахучий дым поднялся вверх, окутывая собравшихся. Воины подставляли этому дыму свои щиты, копья и сабли, веря, что он придаст оружию особую силу. Молодые бойцы благоговейно кланялись дыму, старшие мурзы стояли с невозмутимыми лицами, делая вид, что все идет согласно древнему обычаю.

Кучум наблюдал за происходящим с плохо скрываемым отвращением. Его губы едва заметно кривились, а в глазах мелькало раздражение. Правоверный мусульманин, он испытывал глубокое отторжение к языческим обрядам.

Но политическая мудрость заставляла его терпеть эти пережитки прошлого. Многие из его воинов, особенно башкиры и часть ногайцев, все еще держались старых верований или причудливо смешивали ислам с древними культами. Потерять их поддержку перед походом означало ослабить войско.

Мулла, стоявший неподалеку, покачал головой и отвел взгляд. Его лицо тоже выражало неодобрение, но и он тоже понимал необходимость компромисса. Хан не дал знака прерывать ритуал, и духовенство молча терпело это кощунство.

Наконец, когда языческий обряд был завершен, Кучум поднял свой ханский жезл — символ власти, украшенный золотом и серебром. Этот жест мгновенно прервал гул бубна и пение. Все взгляды вновь обратились к хану.

Кучум заговорил. Его голос, глубокий и властный, разносился далеко по степи. Он говорил на тюркском языке, понятном большинству собравшихся, иногда вставляя арабские слова из Корана.

— Воины правоверные и все, кто встал под мои знамена! — начал хан.

— Сегодня мы выступаем в поход не ради добычи и не ради славы. Мы идем исполнить свой долг перед Всевышним! Кашлык, наша столица, захвачена неверными. Русские оскверняют землю, которая должна принадлежать нам!

Он сделал паузу, обводя взглядом море лиц, обращенных к нему.

— Каждый из вас знает, что значит честь воина. Честь не позволяет нам сидеть сложа руки, когда враг топчет нашу землю. Честь требует, чтобы мы встали на защиту веры и рода!

Голос хана становился все громче и увереннее.

— Я не обещаю вам легкой победы. Враг силен и хитер. Но помните — победа приходит только по воле Аллаха! Если Всевышний пожелает, мы вернем Кашлык и изгоним русских из Сибири. Если же нам суждено пасть — то падем с честью, и врата рая откроются перед нами!