Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 20 – Михаил Воронцов

— Близится время перемен, — произнес посланник. — Они — как ветер. Слабых они уносят, а сильные используют их себе на благо.

Затем посланник встал.

— Пожалуй, я пойду отдыхать. Уже ночь.

Они обменялись короткими поклонами без лишней церемонии.

Карачи проводил гостя к юрте, смотрел, как тот уходит в сопровождении своих людей. Снег падал крупными хлопьями, засыпая следы. Вернувшись в шатёр, Карачи не мог успокоиться и беспрестанно мерял его шагами.

В словах эмира почти открыто прозвучал намек на возможность того, о чем Карачи мечтал, но никогда еще не произносил вслух.

Где-то там, за лесом, лежал Кашлык. Мурза прикрыл глаза и увидел себя в тот день, когда войдёт в город. Только Кучума рядом в его видении не было.

* * *

Серые облака висели низко над Кашлыком, словно тяжелое покрывало, готовое вот-вот опустить на землю очередную порцию снега. Я вышел из своей избы, плотнее запахнув овчинный тулуп. Морозный воздух обжег легкие при первом же вдохе, но после душной атмосферы помещения, пропитанной дымом от печи и запахом сырых дров, даже этот холод казался благословением.

Я кивнул часовому у ворот и направился к лесу. Снег скрипел под сапогами, оставляя четкие следы на нетронутой белизне. Вокруг стояла та особенная тишина, которая бывает только зимой — когда весь мир словно замирает под снежным покровом, и слышно лишь собственное дыхание да редкое карканье ворон.

Деревья стояли как заколдованные великаны, их ветви гнулись под тяжестью снега. Время от времени какая-нибудь из них не выдерживала и роняла свою ношу вниз, и тогда в воздухе возникало белое облако снежной пыли. Я шел без определенной цели, просто наслаждаясь движением и одиночеством. В остроге постоянно находишься среди людей. Иногда от этого человеческого муравейника хотелось сбежать хотя бы ненадолго.

Тропа петляла между деревьями, то поднимаясь на небольшие пригорки, то спускаясь в овражки. Я старался не уходить слишком далеко. Но, помимо обычного желания прогуляться, что-то тянуло меня дальше. Какое-то смутное беспокойство, словно невидимая нить вела меня в определенном направлении.

…Сначала я увидел только темное пятно на фоне белого снега у дальнего края поляны. Подошел ближе, щурясь от яркого, несмотря на пасмурность, света, отраженного от снежного покрова. Пятно оказалось человеческой фигурой, сидящей, прислонившись спиной к толстому стволу сосны.

Еще несколько шагов — и я замер, увидев, кто это.

Айне. Та самая шаманка.

Ее смуглое лицо побелело, почти сравнявшись цветом со снегом. Глаза были закрыты, длинные черные ресницы выделялись на бледных щеках. Традиционная остяцкая одежда — расшитая бисером и мехом парка — была порвана в нескольких местах. На снегу вокруг нее виднелись темные пятна — то ли кровь, то ли грязь, трудно было разобрать.

Я сделал шаг вперед, но тут же остановился. Из-за деревьев слева рядом с Айне показалась серая тень.

Волк. Огромный, матерый зверь с желтыми глазами. Он двигался медленно, крадучись, явно почуявший легкую добычу. Его мощные лапы беззвучно ступали по снегу, оставляя глубокие следы. Пар от его дыхания клубился в морозном воздухе.

Я выхватил саблю, проклиная себя за то, что не взял с собой свой верный пистолет, и побежал к Айне.

Волк повернулся, оскалил пасть и бросился на меня.