Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 106 – Михаил Воронцов

Когда глиняный стержень был готов и высушен, я приступил к сборке формы. В специально вырытой яме глубиной в полтора человеческих роста мы с помощниками установили модель ствола казённой частью вниз, тщательно выверив её по отвесу. Малейший перекос мог испортить всю работу.

Теперь предстояло нанести декоративные элементы. Без них обойтись можно было легко, но я не устоял перед соблазном. Я растопил в медном котелке воск, добавив немного сала для пластичности. Пока смесь была тёплой и податливой, на дульной части выложил воском надпись: «Лета 7096 лил мастер Максим» и добавил небольшой растительный орнамент.

Когда восковые украшения застыли, я начал покрывать всю модель внешним слоем формовочной глины. Это была кропотливая работа — глина должна была заполнить все углубления в восковом рельефе, но не повредить его.

После нанесения нескольких слоёв глины форма была готова к обжигу. Мы развели в яме большой костёр, используя сухие берёзовые дрова — они давали ровный, сильный жар. Форму поставили над огнём на специальных железных подпорках, чтобы пламя равномерно охватывало её со всех сторон.

Обжиг продолжался целые сутки. Я не отходил от ямы, постоянно подбрасывая дрова и следя, чтобы жар был равномерным. К утру воск полностью вытек через специально оставленные отверстия, оставив в форме чёткие отпечатки орнамента и надписей. Глина приобрела красно-коричневый цвет обожжённого кирпича и стала твёрдой как камень.

Дав форме остыть, мы приступили к финальной подготовке. Я аккуратно извлёк деревянный сердечник — он выполнил свою роль и больше не был нужен. Затем установил внутрь формы железный стержень для канала ствола, тщательно центрируя его с помощью глиняных распорок. Форму стянули железными обручами, которые выковал кузнец по моим чертежам.

Настал самый ответственный момент — литьё. В соседнем помещении уже горела плавильная печь, в которой готовился сплав. Пропорция была выверена точно — девять частей меди на одну часть олова. Это давало прочную пушечную бронзу, способную выдержать давление пороховых газов.

Я надел толстые кожаные рукавицы и подошёл к печи. Через смотровое отверстие был виден расплавленный металл — он светился ярко-оранжевым светом, а на поверхности играла тонкая радужная плёнка. Цвет был правильный — значит, температура достигла нужных тысячи ста градусов.

— Открывай летку! — скомандовал я.

Кузнец пробил глиняную пробку длинным железным прутом, и расплавленная бронза хлынула по специально подготовленному жёлобу прямо в литейную форму. Я следил, как металл заполняет пространство между внешней формой и внутренним стержнем, слушая характерное шипение и наблюдая за выходящим паром. Струя бронзы должна была литься непрерывно — любая остановка могла привести к образованию спаев и раковин в металле.

Когда форма заполнилась доверху и бронза показалась в литниковых отверстиях, я дал знак перекрыть летку. Теперь оставалось только ждать. Металл должен был остывать медленно и равномерно, иначе в стволе могли образоваться внутренние напряжения.

Три дня я почти не отходил от литейной ямы, проверяя температуру формы и подсыпая сухой земли для более равномерного остывания. Казаки заглядывали поглазеть на диковинную работу, но я гнал любопытных — лишняя суета могла только навредить.