Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 60 – Михаил Воронцов

Сам город будет разделен на несколько зон, каждая со своим предназначением. Первая, как я уже говорил — острог, сердце города, его последний рубеж обороны.

Вторую зону я назвал «промышленной». Здесь разместятся все мастерские, кузницы, ямы для обжига руды, склады сырья и прочее. Я планировал строго ограничить доступ посторонних в эту часть города. Особенно это касалось заезжих торговцев и всяких «гостей». Хватит с нас татарских лазутчиков, которые под видом купцов высматривали наши слабые места! Пусть не знают, как мы делаем порох, обрабатываем железо. Эти секреты должны оставаться нашими.

Третья зона — жилая, где построят свои избы казаки и их семьи. Я представлял широкие улицы, добротные дома, бани. Люди должны жить достойно, а не ютиться в тесноте, как сейчас.

Четвертая зона предназначалась для торговли и приезжих. Здесь я планировал обустроить большую рыночную площадь с торговыми рядами, построить гостиные дворы для купцов, склады для товаров. Я прекрасно понимал — без торговли ни один город не может существовать и процветать. Тобольск должен был стать важным торговым центром на пересечении речных путей. Но торговлю следовало сделать организованной и подконтрольной. Каждый приезжий купец будет регистрироваться и торговать только в отведенных местах.

Особое внимание я уделил планированию пристани. Она должна стать настоящей крепостью у воды. Массивные стены защитят ее от нападения с суши. Я предусмотрел достаточно места внутри городских стен для того, чтобы вытащить на берег все наши струги и лодки. Зимой это необходимо для сохранности судов, а в случае осады — чтобы враг не смог их захватить или сжечь. Сейчас мы стали гораздо сильнее, но надо быть готовыми ко всему. Жизнь — штука сложная, особенно в Сибири 16 века.

Я понимал, что все это не появится в одночасье. Потребуются месяцы и годы упорного труда, тысячи бревен, тонны глины и камня, невероятные усилия всех наших людей. Но начинать нужно уже сейчас, пока татары зализывают раны после неудачного штурма, пока погода позволяет вести строительные работы.

Чертеж на доске обрастал все новыми деталями. Я отмечал места для церкви, для бань, для конюшен. Продумывал систему оповещения — колокола, сигнальные костры, дозорные посты.

Но это еще не все! В голове крутилась одна идея, которая иногда казалась совершенно безумной, а порой — не слишком. Скажу ее позже.

* * *

Пыльное марево дрожало над степью, когда на горизонте показались всадники. Несколько сотен конных двигались плотным строем, поднимая за собой желтоватое облако, которое медленно оседало в неподвижном воздухе. Впереди отряда, чуть обогнав основные силы, скакала группа из десятка воинов — передовой дозор, высматривающий опасность на пути к ставке сибирского хана.

Ходжа-Бек Ярматулла сидел в седле прямо, без напряжения, которое выдавало бы усталость после многодневного перехода. Его широкие плечи едва покачивались в такт движениям коня, а тёмные глаза внимательно изучали местность впереди. Сорок лет жизни научили его читать степь как открытую книгу — где можно ожидать засаду, где найти воду, где земля предательски мягка для конского галопа. Он не кричал на своих людей, не размахивал плетью — достаточно было короткого жеста рукой или едва заметного кивка, чтобы тумен перестроился или изменил направление движения.