Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 57 – Михаил Воронцов

Ночью пришлось дежурить по очереди. Казачок Степан задремал на своей вахте, и я едва успел заметить, что дым стал черным — значит, температура поднялась. Пришлось срочно замазывать половину нижних отверстий мокрой глиной.

— Прости, — бормотал Федька, — задремал малость.

— Еще раз увижу такое — вылью ведро воды на голову, — буркнул я. — Чуть не погубил все.

Затем дым почти исчез. Остался только легкий дымок, похожий на утренний туман. Я знал — внутри ямы сейчас происходит самое важное. Дерево уже превратилось в уголь, но не в обычный черный, а в промежуточный, сохранивший часть своей древесной структуры.

На третий день я полностью замазал все отверстия глиной. Теперь оставалось ждать, пока яма остынет. Это еще день, не меньше.

Наконец, настал час вскрывать яму. Сердце колотилось, как перед боем. Если я ошибся в расчетах, если что-то пошло не так, будет очень печально.

Разгребая землю, я первым делом почувствовал запах — не едкий, как от обычного угля, а странный, почти сладковатый. Сняв шкуры, увидел то, ради чего все затевалось. Вместо черных, блестящих кусков обычного древесного угля в яме лежали коричневато-рыжие, матовые куски. Они были легче обычного угля, и когда я взял один в руку, он не испачкал ладонь черным.

— Что за диво? — присвистнул пришедший Савва. — Отродясь такого угля не видывал.

Я растер кусок между пальцами. Уголь крошился в мелкий порошок, рыжевато-бурый, похожий на молотую корицу. Обычный древесный уголь так мелко не растирается — он твердый, оставляет крупные частицы.

— Вот из этого, — сказал я, показывая порошок на ладони, — выйдет порох, какого вы еще не видели. Дыма меньше даст, сила больше будет, и чище гореть станет. Пищали не так быстро засоряться будут.

Я растирал между пальцами готовую пороховую смесь, чувствуя, как она перекатывается под подушечками. Получилось. У меня вышло создать то, что я задумал — зерновой порох вместо привычной казакам чёрной пороховой мякоти.

— Приходи через день, Савва, все покажу — ответил я, продолжая пересыпать уголь из ладони в ладонь. — Только смотри внимательно.

…К назначенному времени ко мне заявился не только он, но и несколько других сотников, и даже Ермак собственной персоной во главе всей делегации.

Мы пошли в мастерскую — небольшую старую избу, которую я приспособил для работы с порохом. Печи в ней нет, входить сюда с огнем я строжайше запретил под страхом телесных наказаний (то есть мордобития).

Пахло селитрой и углём. Через прохудившуюся крышу пробивались лучи осеннего солнца, освещая клубы пыли в воздухе.

— Вот обычный порох, — я взял горсть чёрной пороховой мякоти. — А вот мой. Видите разницу?

— Твой на крупу похож, — хмыкнул Мещеряк. — Только бурый какой-то.

Я хмыкнул. Для бурого пороха я смешивал составные части — селитру, уголь и серу — в тех же пропорциях, что и для обычного пороха, а потом добавлял воду, превращая всё в густую кашицу. Эту массу я продавливал через решето. Получившиеся комочки сушил на солнце, периодически переворачивая. Самое сложное было добиться равномерных зёрен — не слишком крупных, но и не мелких.

— А зачем это? — спросил Ермак. — Порох и так порох.

Я улыбнулся. Момент истины настал.

— Сейчас покажу. Пойдемте на стрельбище.

Мы отправились в острог, взяли в «оружейке» две запасные пищали и прошли в наш «тир».