Книга Железное пламя, страница 367 – Ребекка Яррос

Я кивнула. Если Мельгрен говорил правду и она призвана на фронт, возможно, я вижу ее в последний раз. Меня замутило от этой мысли. Одно дело – бросать ее, разорвать все связи, и совсем другое – бросать ее умирать.

Ксейден, не говоря ни слова и не оглядываясь, ушел.

– Что тебе надо? – спросила Мира.

– Не знаю, важно ли это теперь. – Мама расстегнула летную куртку дрожащими пальцами. – Но больше всего я хочу – и всегда хотела, – чтобы мои дети выжили. Какие бы чары вы ни поставили по дневнику Уоррика, они падут.

Мира напряглась.

– С нашими чарами все в порядке, – соврала она так же легко, как и Ксейден.

– Нет. – Мама будто за миг прочитала лекцию одним только взглядом. – Вскройте туши виверн, которые погибли, пересекая вчера вашу границу.

У меня раскрылся рот.

– С чего ты взяла, что я не знаю о событиях на вашей границе, Вайолет? Не знаю, где моя до… дети? – Она покачала головой и одарила меня быстрым острым взглядом, от которого я тут же почувствовала себя пятилетней, после чего обернулась к Мире. – Помнишь, как выглядели туши виверн в Сэмарре? Которые нам любезно доставил Риорсон?

Мира кивнула.

– Камни, с помощью которых их создали, были лишь холодными булыжниками.

Камни? Так у темных колдунов есть руны?

– Да. Я же там была. – Голос Миры зазвенел от напряжения.

– Если не веришь, проверь виверн, убитых вчера.

– И что потом? – спросила я.

– Исправьте чары. – Мама достала из-за пазухи кожаную тетрадь, и мои глаза расширились от узнавания. – Иначе со временем они сойдут на нет. Ваш отец однажды говорил мне, что, судя по его исследованиям, Уоррик не хотел, чтобы кому-то досталась сила чар. Он хотел, чтобы Наварра вечно оставалась впереди. Но Лира думала, что знанием нужно поделиться.

– Уоррик солгал, – прошептала я. Но о чем?

Мама протянула мне дневник, за кражу которого меня пытали, потом пригвоздила мою душу к земле силой своего взгляда.

– У тебя сердце всадницы, но разум писца, Вайолет. Я верю, что ты защитишь не только себя, но и Миру, и… – она с трудом сглотнула, – Бреннана.

Я раскрыла дневник и тут же узнала морранийский. На миг сердце екнуло, но я закрыла тетрадь, расстегнула свою куртку и сунула бесценный дневник во внутренний карман. За этот перевод будет отвечать Есиния. Морранийский – из тех мертвых языков, который я прочитать не могла.

Мама тоскливо поглядела мне за плечо, потом посмотрела по очереди на Миру и меня.

– Вам необязательно понимать мой выбор. Вам достаточно выжить. Я люблю вас так, что выдержу ваше разочарование.

Не успели мы ответить, как она развернулась на каблуках, прошла мимо Аймсира и исчезла в лесу.

– Как думаешь, она врет как дышит? – спросила Мира.

– Я думаю о том, что у летунов осталась магия.

– Тоже верно.

На пути обратно в Аретию мы с Мирой откололись от боевого строя и направились к ближайшему остову виверны у нашей границы. Ксейден остался верным своим словам, усвоенным на горьком опыте, и не стал спорить, когда мы улетели.

Спустя полчаса времени и усилий – весьма творческих усилий в работе с кинжалом – Мира извлекла наружу гладкий кусок чего-то вроде оникса со сложной руной, которую я не могла и надеяться повторить.

И эта хреновина гудела.

Вот дерьмо. Так вот почему виверны вдруг вернулись? Кто-то дал вэйнителям руны?

И в этот миг, словно камень призвал свое создание, туша в двадцати футах от нас содрогнулась – и наши головы развернулись навстречу с трудом открывшемуся огромному золотому глазу.