Книга Монстр под алыми парусами, страница 65 – Яся Белая

Девицы расхохотались. Стоявшие рядом парни подхватили. И понеслось, нарастая девятым валом, закручивая, утаскивая в бездну отчаяния.

Чудилось, будто вся Каперна, каждый ее дом – даже черепичные крыши подпрыгивают, а беленые стены ходят ходуном – смеется над ней. Да что там дома и Каперна! Тот самый нарядный парусник, который столь щедро окрасило закатное солнце, словно принимал участие во всеобщем веселье, подрагивая всеми своими лживыми парусами.

Терпеть подобное было выше ее сил. Ассоль сорвалась и помчалась вперед, не разбирая дороги за густой пеленой слез. Сейчас ей было даже больнее, чем в тот вечер, когда «серый осьминог» убил ее Грэя. Она добежала до леса, выбралась на полянку, где всегда уединялась со своими мечтами, кинулась на гору пожухлой листвы и горестно разрыдалась.

Сердце, ее бедное глупое сердце, вскормленное сказками и верой в несбыточное, отказывалось это принимать. Слишком уж реальность была неприглядной и жестокой.

– Нет-нет-нет! – твердила Ассоль, сжимая кулачки. – Это неправда!

Сон. Страшный нелепый сон.

Нужно заснуть во сне. Ей всегда помогало. Засыпаешь, просыпаешься – и нет больше следа от страха и неприятностей. Снова все по-прежнему, снова на горизонте мечты замаячат алые паруса.

Так будет! Надо заснуть, просто заснуть!

Тревоги этого дня сморили ее, и она заснула прямо на той куче листьев, которой рассказывала, рыдая, о своих бедах. А когда наконец открыла глаза, то обнаружила, что ее укутывал плащ, пахший морем и чем-то терпким. Сказка вернулась, как и ожидалось. Ее принц нашел свою Ассоль и согрел теплом своей любви.

Она терлась щекой о грубую ткань и была самой счастливой. В душе снова привычно мурлыкал котенок, в животе порхали бабочки.

Ассоль знала, как прекрасно любить. Но во сто крат прекраснее быть любимой! И этот плащ, простой, не очень аккуратно сшитый, был ей сейчас милее всех сокровищ и всех драгоценных нарядов.

Она завернулась в него и спокойно дошла домой, уверенная, что теперь ей ничего не страшно, теперь она будто в броне.

До полудня следующего дня она все время выглядывала своего капитана. Представляла, будто он ищет по окрестностям свой случайно оброненный плащ.

К встрече она подготовилась заранее. Выстирала и вычистила накидку, привела в порядок неровные швы, наложила едва заметные штопки на парочку обнаруженных крохотных дырочек. Так стало лучше. Значительно лучше.

Ассоль надела свое самое нарядное платье – бледно-голубое, кисейное, с отделкой из тончайших кружев, напоминавших морскую пену. В таком наряде она выглядела легкой, почти невесомой и будто вышедшей из вод первоокеана. Платье было мамино, и любая капернская модница отвергла бы его как ужасно старомодное, но для Ассоль оно было самым красивым. Изящные синие туфельки без каблучков позволяли ей бегать, чуть касаясь земли.

Ассоль сидела у подножия скалы, на которой стоял ее маяк, и вглядывалась в проселочную дорогу: вот-вот поднимется пыль, а потом появится и одинокая фигура.

Он подойдет и скажет, а голос у него непременно будет бархатистый, чуть простуженный морскими ветрами:

– Милая барышня, как-то вечером я забрел в здешний лесок и случайно обронил там свой плащ («Конечно, он ни за что не признается, что сам укрыл меня им, но я-то знаю», – думала Ассоль, густо краснея), не попадался ли он вам?