Книга Чего хотят драконы, страница 56 – Тереза Тур

Надо отдать художнице краски и кисти — всё, что сложила его новая маленькая знакомая, от которой у него, взрослого, сильного дракона, мурашки по коже.

Прорицательница? Но откуда у полукровки столь редкий дар?

— Стефани! — он так торопился, что не вспомнил о хороших манерах — забыл постучать.

Она стояла у окна. Чёрные волосы разметались по плечам, нежно-сиреневый шёлк ласкает хрупкую фигурку.

Он забыл, как дышать.

— Свёрток, — хрипло проговорил дракон, кивнув на место возле кровати. — Принадлежности для рисования. Я... уронил, когда зашёл. Я... пойду.

Усилием воли он вытащил себя из спальни девушки и бросился прочь.

Стефани растерянно посмотрела вслед Рольфу. Лицо разбито, в глазах боль и какая-то обречённость. Почему он напал на несчастного Лорри? Дракон всего лишь принёс этот... лимонно-жёлтый кошмар.

Она недоверчиво покосилась на стоящий в углу спальни манекен. Стоит тут. Молчит. Яркий шёлк на фоне нежно-сиреневых тонов спальни не просто выделялся — кричал! Молча.

Ткань облегала манекен, словно вторая кожа, настолько плотно, что Стефани невольно покосилась в зеркало на себя саму — влезет ли? Она подошла ближе. Обошла со всех сторон, отметив, что фасон этого шедевра полностью открывал спину. У самой талии — несколько мягких складок и... Всё. Никаких украшений: вышивки, отделки, кружев. Определённо у Лорри есть вкус. И стиль. Возможно, ей это платье всё же...

Взгляд случайно упал на свёрток возле кровати, и Стефани тут же забыла о нарядах. Что там говорил Рольф? Секунду спустя она уже кружилась по комнате, обнимая свой альбом!

Запахло краской. Лучший запах на свете! Открыть шторы. Какой свет! Надо будет поговорить с губернаторшей — не организуют ли ей мольберт? Не такой уж большой это каприз.

Итак, посмотрим.

Стефани подтащила манекен к окну. Свет заходящего солнца, падающий из окна, растворил желтизну, мазнув бликами по сиреневой шторе. Сиреневый и жёлтый — это красиво, вопрос в насыщенности оттенка. Шторы слишком тусклые. Ну, конечно! Цветы! Она расставила вазы с сиренью — в облаках цветущих (не без помощи встроенных артефактов, конечно) кистей нашлась та самая краска.

Руки чесались, сердце билось. Подобрать растрепавшиеся волосы с помощью карандаша — она часто так делала, когда работала. Выбрать бумагу. Это непременно должна быть акварель. Можно начинать! Быстрыми, отточенными движениями на листе начал оживать изгиб женского тела, и в этот момент в дверь постучали:

— Моя тана? — в комнату робко заглянула служанка. — Простите. Я стучала.

Девушка была бледна и испугана. Стефани нахмурилась. С одной стороны — обидно прерывать работу, с другой... Она и так виновата — перепугала всех до полусмерти, а эту бедняжку особенно. Стараясь скрыть разочарование, художница улыбнулась:

— Всё хорошо.

— Пора собираться, тана. Вам лучше?

— Да. Лучше.

Служанка с укором посмотрела на стоящий у окна манекен в окружении ваз с цветами. Строгое, сплошь усеянное веснушками личико ясно давало понять — платье — оно для того, чтобы наряжать барышень! Стефани почувствовала себя так, словно её застали врасплох, как в детстве. День маленькой таны был занят по минутам — танцы, иностранные языки, история, контроль над магией, особенности этикета в высшем обществе. На любимые книги совершенно не оставалось времени, она читала под одеялом, магией поддерживая светляка. Часто случалось так, что её ловили с поличным. Хорошо ещё, если мама. А если отец?