Книга Забери меня с собой, страница 19 – Юлия Шевченко

У него в груди словно дыра образовалась, и там в этой дыре клубилась тьма и зверем выла зимняя вьюга, вымораживая все чувства.

Нельзя поддаваться тьме и слушать шёпот чёрных духов, иначе на самом деле станешь зверем. А желание оставить человеческую девушку себе чёрные духи и нашептали. Он всегда знал, понимал с первой встречи, что жизнь кочевников не для неё, но всё равно на что-то надеялся.

Зря. Она человек, и выбрала жизнь с людьми. Она радовалась встрече с этим своим Торстейном, так пусть же она будет там счастлива. И он должен радоваться за неё, а не исходить злым отчаянием.

Радоваться не получалось. Никак. Но хоть злобу удалось пригасить.

Возвращение в стойбище маленького отряда вместе с породистыми коровами вызвало понятное оживление. Сородичи выскакивали из шатров, весело здоровались, хлопали по плечам, зубоскалили, осматривали и ощупывали скотину, восхищались и спорили — приживутся ли в стаде новые коровы.

К Шаграту сияя белоснежной улыбкой кинулась красавица Горра. Он едва заметил её приветствие. Оставил товарищей разбираться со скотиной и потопал к своему шатру.

Не дошёл. Дорогу ему перегородил учитель Ксат.

Старый шаман смотрел с укором.

— Отдал девушку?

— Отдал, — буркнул Шаграт.

Учитель вздохнул нарочито горестно:

— Мозгов, как у сушёного паука. Я думал ты умнее.

— Учитель! — попытался возмутиться Шаграт, но старик не дал ему договорить.

— Помолчи. Как ты мог расстаться с той, что слышала твою душу?

— Это я слышал её, а она меня не услыхала.

— Ой, дурак… — сокрушённо покачал седой головой старый шаман. — Если сильно повезёт, лет через сто встретишь другую. Но я бы на твоём месте поборолся за эту.

Следующие несколько дней слились для Элисти в цветную круговерть. Странное состояние. Словно её жизнь закончилась после расставания с Шагратом, а начался дурной сон, от которого никак не проснуться.

И ведь даже так сразу не скажешь, что в этом сне дурного.

Она делала привычные вещи — ходила, говорила, улыбалась, наряжалась (конечно, не самостоятельно, а с помощью двух служанок), принимала горячие ванны, спала на мягкой перине и ела из дорогой фарфоровой посуды. Но всё это было не важно, и происходила будто бы не с ней.

Особняк Торстейна не уступал по роскоши столичному дому графа Эванса, а по размерам — намного превосходил. Дядюшка сдувал с неё пылинки и радовался её чудесному выздоровлению. Он написал отцу письмо, в котором сообщал, что нашёл его дочь, но ни словом не упоминал, что её хромота исчезла. Разумно — папенька ведь мог решить, что для здоровой дочери можно найти партию повыгоднее, чем сын скотовода.

Адриан Торстейн оказался вполне приятным молодым человеком. Ну как молодым — на пятнадцать лет старше Элисти, но среди аристократов такая разница не считалась большой.

Интересно, сколько лет Шаграту? Он ведь тоже старше, но явно не на столько. Она никогда не спрашивала его о возрасте. Она вообще очень о многом не успела его спросить. Мысли о шамане ненадолго вырывали из затянувшегося сна и причиняли боль. Лучше не вспоминать. Но не вспоминать не получалось.

Элисти коршуном кинулась на служанку, вздумавшую выкинуть забытую на туалетном столике глиняную птичку.

— Я думала, это мусор, — оправдывалась растерянная девушка.

— Это моё! Вон отсюда! — выкрикнула Элисти и повалилась на кровать, прижимая к сердцу подарок Шаграта.