Книга Трехглавый змей: Проклятие семьи Мор, страница 115 – Таня Рен

Как Мара не старалась уцепиться за эфир, за крошечную пульсацию боли, что связывала её с галкой, поймать хотя бы тень этого ощущения, у неё не получалось ничего.

Она опустила руки. Галка всё ещё лежала на столе — маленькое, переломанное тело. Немигающие глаза терпеливо смотрели куда-то в сторону. Не на неё.

Мара подняла взгляд на Дамиана.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Пожалуйста, сделай что-нибудь. Ты же… ты же можешь. Ты же исцелил мою ногу.

Её голос звенел от отчаяния, веки жгло изнутри.

— Мара… — Дамиан покачал головой. — Вода может заживлять раны, но не сращивать кости.

Её плечи поникли.

— То есть… она всё равно умрёт? — безжизненно уточнила Мара.

Дамиан не ответил. Он подтянул птицу к себе за краешек платка и осторожно завернул обратно.

— Я… унесу её в лес, — тихо сказал он. — Пусть природа возьмёт своё.

— Прости… — прошептала Мара, обращаясь не то к торчащей из ткани голове галки, не то к Дамиану, не то к Весперису, который так и не проронил ни слова.

— Мара… — начал он наконец, когда дверь за Дамианом закрылась.

— Должна! — упрямо перебила она. — Должна.

Она знала, что он хотел сказать, но больше не могла это слушать.

Мара стояла, глядя на пустое место, где только что лежала птица, и ощущение собственной беспомощности становилось почти невыносимым.

Весперис подошёл ближе.

— Мара, я должен извиниться перед тобой, — начал он.

— Что? За что?

— Я должен был держать тебя на расстоянии. Не позволять себе… этого. Нас. Я понимаю, как это эгоистично.

Мара не успела ответить, потому что он уже продолжал, его голос становился всё громче, как будто он торопился выговорить всё, пока хватало сил.

— Ты не заслуживаешь этого, — сказал он, его взгляд был устремлён мимо. — Ты не заслуживаешь боли, которая тебя ждёт. Я знаю, что делаю. Я знаю, что чем ближе мы становимся, тем больнее будет, когда… когда меня не станет.

Мара молчала, её сердце стучало глухо и неровно. Она не хотела слышать этих слов, не хотела, чтобы он говорил дальше, но знала, что остановить его сейчас будет невозможно.

— И знаешь, что самое ужасное? — Он, наконец, посмотрел на неё, его глаза были полны боли, которую он так старался скрыть, и которая так редко прорывалась наружу. — Я не могу перестать. Я не могу… — его голос дрогнул. — Я не могу отпустить тебя, Мара. Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что должен думать о тебе, о том, как тебе будет больно. Но я больше не могу думать о том, что правильно. Единственное, чего я хочу — это быть с тобой. Пока у меня ещё есть время.

Слёзы хлынули из глаз сами по себе, и у неё не было ни единого шанса их удержать.

— Весперис, пожалуйста… Я обещаю, я найду способ… — прошептала она, но он не слушал.

— Даже если так. Что дальше? — Он горько усмехнулся. — Это только всё усложнит. Потому что, если я умру, всё будет так, как должно быть. Ты останешься с Дамианом. Это будет правильно.

Мара подняла руку и приложила дрожащие пальцы к его губам.

— Не говори так… — умоляла она. — Пожалуйста, не говори так.

Но он мягко убрал её ладонь и смахнул слёзы с её щёк.

— Я люблю тебя, Мара. Я люблю тебя так, как не должен. Так, как мне не положено. И я знаю, что всё это… неправильно. Но я не могу ничего с этим поделать.

Мара не выдержала. Её разрывало изнутри от его слов, от голоса, полного боли и отчаяния, от взгляда, в котором отражались его страх и его обречённость. Она больше не могла слушать.