Книга Принцесса, подонки и город тысячи ветров, страница 154 – Анна Ледова

– Кто тебя ранил? Маги Красной Стражи? Это тогда, в ту ночь?

– Они, гадёныши. Тогда же крепкая буря разыгралась, в море выходить дураков нет, задержались на полдня. Там, в порту, меня и нашли. Потом уже узнал, что и за Николасом с твоей матерью в то же самое время пришли. Никто ведь ни сном ни духом… Ни суда, ни следствия не было. Обвинение озвучили, а там и незамедлительно…

– Я видела это дело, дядя, – прошептала я. – Но о тебе там ни слова не было.

– А кто бы стал позориться, писать в отчёте, что не смогли меня взять, да ещё своих же красных магов при этом потеряли? Официально так и числился пропавшим без вести. Двоих я положил, а вот третий мне дорого дался. Хребет мне перешиб да припечатал ещё проклятием. Когда человек при смерти кого-то проклинает, такие слова ведь самыми сильными выходят… И снять их может только тот, кто наложил. А жил он, Бриска, после такого недолго. Плесни-ка мне вон того пойла. Да и себе, если хочешь, налей, что уж… Не маленькая.

Налила обоим.

…Дорого заплатив за свою свободу, дядя Леванте, раненый и преследуемый Красной Стражей, несколько часов прятался в портовых доках. С раненой спиной умудрился заползти в отстойник, куда сбрасывали рыбьи головы и требуху торговки, чистившие свежий улов там же, на причале. Когда же под утро туда прилетел ещё и изрядно порезанный труп, то решил подать голос, рассудив, что те, кто его сбросил, сами не в ладах с законом.

Подонки и вытащили. Те деньги, что при нём были, «спасителям» сразу ушли. А вот дальше, за то, что в безопасное место приволокли, где какой-то коновал его несколько дней пользовал – за это уже долг начал капать. Ну, а по-другому на Дне и не бывает, сама прекрасно знаю.

– Ну да порядки оказались знакомые, – усмехнулся дядя. – Плавали, знаем. В море те же законы. Ты уж прости, Бриска, что по малолетству всё сказками тебя потчевал: о сокровищах, о честных матросах да смелых капитанах. Нет в мире правды, нет справедливости. Всё силой брать надо. Я и начал брать, едва оклемался.

Только дядя, в отличие от меня, новую жизнь по уму начал. Он-то был опытный маг. И матёрый моряк. Посмертное проклятие того стража Возмездия дяде не просто ноги перебило, а наложилось чёрным пятном на его собственную магию. Чем больше он использовал стихию, тем скорее проклятие высасывало жизненные силы. Значит, действовать нужно было по-другому, без магии. А кому, как не закалённому в морях капитану, было знать, как приструнить разную своевольную шушеру…

Только глупый человек идёт напролом, тратя собственные силы. А умный чужими руками действует. Тем более что светиться Леванте Оркану никак было нельзя. Прошло всего два месяца, как его спасителей, поставивших неходячего калеку «на счёт» и рассчитывавших определить его в побирушки, внезапно взяли на пёрышки собственные «быки». Дядя Леванте сумел найти к ним подход, пообещав одним новый статус и иные барыши, других же тонко подловил на прежних обидах, ввернув правильные слова и настроив против старших.

– Вся эта шушера – дети малые. Одному конфетку дай, другому пальчиком погрози – вот и всё.

– Страх и деньги, – припомнила я любимую фразу Алоизы.

– Страх и деньги, Бриска.

Так, особо не отсвечивая, уже через полгода Леванте Оркан взял под себя четыре южных квартала в четвёртом круге и два в третьем. Тогда же окончательно перестал показываться перед подонками. Через три года на Дне уже не существовало моряка-калеки. Зато во втором круге появилась новая «акула». И мало кто мог похвастать, что лично видел Спрута.