Книга Хозяин острова Туманов. Западня, страница 4 – Кира Фарди

Но у тетки не возникло сомнений, почему выбрали для жениха некрасивую Гортензию.

Зато вопросы были у меня. Кажется, знать решила схитрить и отправить хозяину острова не дочку министра или советника, а девушку из дворянского, но обедневшего рода, за которую некому было заступиться.

Но свои мысли я решила держать при себе и вернулась в коморку на чердак. Накинула рубашку, поверх нее — серую рабочую тунику из грубой ткани, заплела волосы в косу, которую спрятала под платок, повязанный до глаз. Так велела ходить тетка, чтобы ее дочки против меня казались красавицами. Хорошо, что хотя бы лицо золой не приказала мазать.

Я слетела по лестнице. Сразу понеслась к умывальнику во дворе. Купальней мне не разрешалось пользоваться: она предназначалась для господ, а нищей племяннице там не место.

Но я и не унывала, уже приспособилась к подневольному положению и даже научилась извлекать из него выгоду.

В ожидании сватов родовой дом семейства Олдем встрепенулся, сбросил ленивое оцепенение и теперь пытался бодро приосаниться. Слуги, казалось, не спали всю ночь: мыли, чистили все, натирали полы и оловянную посуду до глянцевого блеска. Дворники метлами убирали каждый опавший листик и травинку.

То же самое оживление было и в подсобных помещениях. Мясники на заднем дворе разделывали свинью, помощники потрошили кур и фазанов, а кухарка пыхтела возле чана с тестом. С кухни неслись дивные ароматы готовившихся блюд.

— Лили, живо смотайся на рынок, — крикнула тетушка Грета, заметив меня.

Она стояла, вытирая пот с лоснившегося от жара лица, и тяжело дышала.

— Окей! А что надо?

— Опять ты со своими словечками!

— Хорошо, — я скромно опустила веки. — Вырвалось.

— Купи специй для начинки и еще дрожжей у Одноглазой, что-то мне не нравится тесто. И живо мне!

Я взяла корзинку, схватила с блюда большой пирожок и бросилась к воротам.

Люблю эти часы, когда город только просыпается. Торговцы, зевая, тянут тележки к своим прилавкам, хозяйки готовят завтраки, первые ученики плетутся на занятия к учителям. Господа еще не проснулись, а трудовой люд встает рано, ему надо зарабатывать на жизнь.

Я бежала, оглядываясь и запоминая все на ходу. Наблюдательность — мой конек. Она помогает мне добывать копейки на мелких расследованиях и жить в чужом мире в общем-то безбедно. Мечта — скопить немного монет, сбежать из дома тетки и устроиться в столице, подстегивала меня.

А пока… пока мне и в портовом пригороде хорошо.

До рыночной площади я добралась тихо и почти незаметно — по проходным дворам, безлюдным переулкам с высокими заборами, в обход больших улиц и прочих торговых лавок и палаток.

Нет, меня, конечно, замечали, кивали, здороваясь, приветливо махали руками, но тут же забывали, стоило мне только свернуть за угол. Нищая племянница баронессы Олдем никого не интересовала, давно примелькалась, стала своей, обо мне даже судачить перестали.

Я была уже рядом с таверной «Прекрасная Лутация», как услышала сзади крик:

— Посторон-и-и-и-сь!

Я оглянулась: прямо на меня неслась двойка коней, за спинами которых грохотала богатая карета. Взмыленные скакуны задирали головы, с распахнутых ртов капала пена, свист кнута бил по ушам.

— Твою ж мать!

Я метнулась к обочине, прощаясь с жизнью, и тут кто-то властной рукой дернул меня за шиворот и бросил к лавке булочника. Да так сильно, что я ударилась спиной о ножки прилавка, завыла от боли. Он накренился, и свежие хлеба посыпались на меня и в пыль.