Книга Развод. Вторая жизнь для попаданки, страница 4 – Екатерина Гераскина

На пороге стоял мужчина. Лет на сорок моложе меня в родном теле.

И что-то в его облике, во взгляде, в походке сразу подсказало — вот и барончик — любитель чужих юбок.

Его лицо исказилось. Он шагнул вперёд. Надменным и презрительным взглядом можно препарировать лягушек.

На нем был дорогой плащ. Он подошел ко мне походкой — как у самца, который привык, что перед ним поднимают подолы и распахивают двери.

Разглядывал меня, как кусок мяса, который заказал, но ему подали пережаренным.

— Значит, бежала, — сказал он. Низко, холодно. Так говорят перед тем, как ударить.

Я сидела в ванне, прикрытая лишь пеной.

Внутри меня начала подниматься старая знакомая ярость. Та, что поднималась, когда Борю вызывали на службу и даже не говорили куда и как там опасно.

Недомуж подошёл ближе. Склонился и с силой сжал мой подбородок.

Вот скот.

— Ты у меня теперь слово скажешь — зубы собирать будешь, — прошипел он тихо и улыбнулся.

Не по-человечески. Как хищник. Как тот, кто привык к беспрекословному подчинению.

Пугать вздумал?

Да не на ту напал, мальчик. Я в жизни и не таких видела.

Я посмотрела ему в глаза. А он отшатнулся.

— Что ты… — начал он.

И не договорил.

Потому что я засмеялась.

Хрипло, надсадно, с болью. Смех старухи в теле красивой куклы.

А потом… В ванную вошёл сутулый, осунувшийся старик в тёмном балахоне. Не понравился он мне сразу.

Барон бросил на него взгляд и отступил в сторону.

— Вылечи ее, пока не подохла. У меня на нее планы, — и выскочил сучок.

Скользкие руки служанки подхватили меня подмышки, подняли — и тело, как тряпичная кукла, повисло у неё в руках.

— Совсем без сил, болезная, — ворчала она себе под нос. — Не смотрите, перед вами леди все же, — сделала она замечание старику, что стоял в дверях.

— Мне её лечить надо как одетую, что ли? — возмутился тот, фыркая.

Служанка поджала губы, вытирала меня и неодобрительно косясь, бурчала под нос, пока старик не подошёл ближе.

Он нацепил пенсе, прищурился и принялся внимательно осматривать меня, склонившись. Усмехнулась про себя.

Хорош, лекарь. Чего уж.

Старый. Седой, как лунь.

А вот на молодое тело да на упругую грудь поглазеть горазд.

«Лучше бы сразу к ноге полез, а не глазел», — мысленно цокнула я.

Меня завернули в короткий халат. И старик, наконец, присел и занялся моей ногой. И что самое интересное… лечить тот стал руками.

О как!

Да уж, вот этого я точно не ожидала.

Вспышки зелёного света пробежали по коже. А потом он достал из широкого кармана балахона небольшой кожаный свёрток. Развернул прямо на полу. Внутри — инструменты, флакончики, бинты.

Он взял крошечный пузырёк, макнул кусочек ткани в жидкость и, не глядя на меня, пробормотал:

— Будет щипать. Не пищать.

Он промыл её, запахло травами, потом наложил повязку.

— А это, леди, выпейте, — кряхтя, встал он, протягивая флакон. — Чтобы боли не было.

— Леди не ела ничего, — буркнула служанка сзади.

— Тогда после еды. Чтобы желудок не посадить.

Вот так. Заботится. Прелестно.

А у меня в голове уже подозрения роем: не слишком ли вежлив? Как бы не решил отравить. Вот не верю я ему.

Потом служанка снова сняла с меня халат и, продолжая ворчать, начала одевать, как куклу. Честное слово.

Пришлось смириться. От меня сейчас мало что зависит. Меня облачили в бельё — кружевное, тугое, с корсетом. Хотела сказать, что вредно так затягивать, но… не смогла. Потом меня усадили на стул и принялись надевать чулки.