Книга Развод. Вторая жизнь для попаданки, страница 80 – Екатерина Гераскина

У меня помутнело перед глазами.

«Что?..»

Слова сливались. Ком стоял в горле.

Почему? Зачем?

Я стояла, вцепившись в бумаги, и не могла понять, что чувствую. Это была не просто неожиданность — это был вихрь. Буря. Гроза.

Сначала было оцепенение.

Потом — недоумение. Глупое, ошарашенное, как у того, кто неожиданно оказался в чужом сне.

Но недоумение быстро сменилось... злостью. Жгучей, обжигающей, яркой. На генерала. На Райнера. На весь этот чёртов приказ, эту «опеку» и замаскированную ссылку. Да кто он такой, чтобы решать за меня?! Кто дал ему право думать, что я — вещь, которую можно передать из рук в руки?

Я прижала ладони к вискам. Хотелось кричать. Метать что-то в стену. Разбить окно.

Но потом взгляд снова скользнул по последнему листу. Завещание. Дом. Деньги. Замок. Если она выйдет за Райнера.

Нет. Стоп.

Если он погибнет.

Злость растворилась.

Меня заколотило. Сначала по спине прошёл холод. Потом всё тело сжалось в комок.

— Нет... — прошептала она. — Нет… Нет…

Пальцы задрожали. Сердце колотилось, как пойманная птица в клетке.

Горло сдавило так, что дышать стало трудно. А потом хлынули слёзы. Беззвучные, горькие, настоящие. Не от жалости к себе. Не от страха.

От понимания.

Он собирается умереть.

Распоряжается имуществом. Передаёт заботу обо мне другому.

Он — уходит.

— Он не должен… — сорвалось с её губ. — Не смеет…

Я утерла слёзы дрожащей рукой. Но глаза всё равно оставались мокрыми.

Нет. Не будет этого.

Если он и вправду собрался встретить смерть, то я буду рядом.

И даже если не смогу спасти — то хотя бы не дам умереть одному.

— Видно, такая уж у меня судьба… — прошептала я сквозь всхлипы. — Хоронить генералов…

Дверь распахнулась.

На пороге стоял Райнер.

Он не был ошеломлён. На его лице отразилась обреченная усталость. Плечи сникли. Он прошел в комнату, сел на кровать и провел по волосам рукой.

— Зачем вы это сделали, Элеонора? — голос у него дрогнул, но всё ещё звучал сдержанно. — Это было опасно. Перелезать с балкона на балкон? Вы могли упасть. Могли покалечиться. Это… безрассудство.

Я не отвечала сразу. Сжимала в руках бумаги — те самые. Сердце стучало в горле.

— Что это, Райнер? — прошептала я, а потом все громче и громче начала кричать! — Как мне это понимать? Ну же, скажи правду! Скажи, как есть!

Райнер не смотрел на меня. Только тяжело вздохнул.

— Вам не следовало этого видеть…

— Но я увидела. — Я подняла подбородок. — И у меня слишком много вопросов. Почему вы не сказали? Почему всё скрывалось? Почему генерал решил, что имеет право распоряжаться моей жизнью так? Что — это конец? Он… Он знает, что не выживет? Что происходит в гарнизоне!

Я чувствовала, как срываюсь. Голос дрожал, но в груди кипело. Слишком много всего. И злость, и страх, и боль — они сплелись в тугой узел.

— Вы — мой опекун? — процедила я. — Мой будущий муж, если я соглашусь? Это он так решил?

Райнер сморгнул, словно хотел что-то сказать, но передумал. Затем встал, шагнул ближе, медленно, как будто боялся спугнуть.

— Я… хотел сказать вам. Правда. Просто не сейчас. Не так. — Он провёл рукой по своему лицу. — Я не знал, как. Генерал запретил ставить вас в известность.

— Так нечестно!

— Генерал… Он только отдаёт приказы, Элеонора. Вы же знаете это.

Повисла тишина. И я вдруг поняла, как сильно у меня дрожат руки.