Книга Развод. Вторая жизнь для попаданки, страница 90 – Екатерина Гераскина

— Элеонора, — голос моего генерала был хриплым. — Я даю тебе слово быть рядом. Пока бьётся моё сердце. Защищать тебя так, как защищал бы… империю. Любить так, как умеет только дракон: до конца. Без остатка. Даже если весь мир падёт, я останусь с тобой.

Я едва могла дышать. Руки мои дрожали, и в горле стоял ком, но я ответила:

— Торн… Мой генерал. Я даю тебе слово быть рядом. Не как тыл, а как плечо рядом в бою. Я твоя. В любом времени, в любом… месте.

Император взял наши руки и повязал тонкой чёрно-золотой лентой.

— Пусть этот союз будет крепче железа, — сказал он. — Пусть любовь ваша не знает границ, ни телесных, ни временных. Отныне вы — одно сердце. Один выбор. Один путь.

Когда я прикоснулась губами к щеке мужа, он вдруг резко притянул меня к себе. По-настоящему. Горячо. С жадностью человека, что потерял меня однажды и обрёл.

— Ты моя, — прошептал он, — и больше я тебя не отпущу.

А я уткнулась лбом в его грудь, стараясь запомнить этот момент навсегда.

Здесь с нами в этот момент единения не было никого постороннего.

А вот когда мы вернулись — праздновал весь форт. Даже раненые не были обделены вниманием, и те, кто мог выходить, сидели на скамейках неподалёку.

Тем более праздновать пришлось не только нашу свадьбу, но и разгромное поражение кочевников.

Вечером крепость будто бы преобразилась. На стенах, в бойницах, на балконах зажгли сотни огней. Их пламя дрожало на ветру.

На главной площади возвели помост. Перед ним выстроились воины — в парадной форме, с перевязями и боевыми знаками. Многие были с повязками, с костылями. Но все держали строй. Стояли гордо. Там, на вершине помоста, под знаменем этого мира, стоял он — мой муж. Мой генерал.

И вот император снова взял слово.

Его голос, наполненный уважением и силой, звучал над всей крепостью.

— Сегодня мы чествуем не просто героя, — говорил он. — Сегодня мы чествуем того, кто спас не только крепость, но и веру в то, что человек способен быть больше, чем он есть. Кто сдержал натиск, когда всё указывало на падение. Кто встал щитом — не из приказа, а из верности. Кто доказал, что честь — не слово, а дело. Генерал Торн Равенхольт — имя, что будет вписано в летопись как символ несгибаемой воли.

Воины аплодировали. Я тоже, затаив дыхание. Этот миг я уже видела. Там, в той жизни, в другом времени. Когда я была моложе, и он только вернулся из командировки. Стояла в зале. И сейчас, сквозь миры, все снова повторяется.

Борис вышел вперёд. Император вручил ему награду и сам повесил на грудь. Взгляд мужа сразу же нашёл меня. Я даже не успела вздохнуть, как он шагнул вниз с помоста и пошёл прямо ко мне.

— Торн?.. — прошептала я.

Он молча снял награду. Отстегнул её от груди — и прикрепил на мой китель. У всех на глазах.

— За то, что осталась со мной, — тихо, но отчётливо сказал он. — За то, что всегда рядом. В любой жизни.

Я растерялась. Руки дрожали. А потом я заплакала. От той гордости, что распирала грудь. От нежности. От любви.

Награждение героев продолжалось до самой ночи.

Всё было сделано в один день не зря. Кое-что оставалось незавершённым. И именно потому, как только последние награды были вручены, речи сказаны, а залитая огнями крепость погрузилась в тёплый вечерний гул — император и мой генерал покинули площадь.

Они удалились в кабинет. Я даже не смогла дождаться Бориса. Так и уснула в его спальне.