Книга Поместье для брошенной жены, страница 122 – Екатерина Белова

Я молчала. Померкли звуки, запахи, потеряли свой сладкий флер прикосновения Ральфара. Только мозг, привыкший к перегрузкам, привычно регистрировал мелочи: драконы не разбиваются; Арноши, хотя и осуждали императора, служили его твердой поддержкой на всех советах; мало кто знает, что я вошла в клан Арнош.

Все случившееся в пределах поместья, вряд ли дело рук императора. Ему невыгодно убивать одного из самых сильных союзных кланов, где хранится серьезный по силе дар. Помниться, Сальме жаловалась, что ее принуждают родить хоть одного драконенка, чтобы продолжить генетику семьи. Или хоть позволить супругу взять наяру.

Вейра Арнош император не стал бы трогать.

Тогда что здесь происходит? Почему это происходит?

Когда я перестану… терять?!

— Я не хотел причинить тебе боль, но я должен был это сказать.

Я механически кивнула. Даже попыталась улыбнуться, но не смогла.

Ральфар поднес к губам мои пальцы, которые совершенно заледенели. Только сейчас я поняла, что в доме, пожалуй, на редкость прохладно, хотя холода никто из обитателей не любит.

Надо встать. Рассмеяться. Посмотреть на Ральфара так, как он этого заслуживает — высокомерно и разочарованно. Сказать, что наш допрос зашел слишком далеко.

Но я продолжала сидеть, словно меня приклеили к дурацкому креслу.

Вейр Гроц.

Странно, но я даже не удивилась. Даже напротив, почувствовала легкое удовлетворение, поскольку несколько неудобных фактов вдруг выстроились в относительно понятную картинку.

Берт с самого начала был на удивление образованным мальчиком для обычной прислуги, использовал правильную речь и… Это ведь он пустил перевертышей? Конечно, он. Поэтому он согнал прислугу в подвал, изолированный от тварей, а меня оставил наверху. Даже устроил небольшое представление, якобы собираясь за мной вернуться.

И уж, конечно, Гроцы понимали, что за поместье отдали мне на откуп.

Я поднырнула под генеральскую руку, поскольку сдвинуть ее почти так же легко, как переставить дуб с места на место. Вышла чуть вперед. Присела около упавшего в снег Берта, все еще пытающегося отползти от Ральфара:

— Зачем, Берт? — спросила тихо. — Разве я была твоим врагом?

— Отойди от него, Рише, — Ральфар тут же бросился ко мне, но я лишь подняла руку, останавливая его порыв.

Я хотела понять. Я должна была. Поймала расфокусированный взгляд Берта и удерживала до тех пор, пока в нем не появилась осмысленность.

— Я не хотел, — шепнул он вдруг белыми губами. — Я вам зла не хотел. Они говорили про вас совсем не то, какая вы на самом деле. Все знают, что снежные волки не берут хозяином нечистых душой.

Ральфар за моей спиной замер. Понял, что у меня шансов разговорить Берта намного больше, чем у него самого. Но от него по-прежнему фонило напряжением и готовностью к атаке.

— Тогда почему ты вызвал перевертышей?

— Я…. Это я их вызвал! По собственной воле!

— Но почему?!

Несколько секунд Берт колебался. Его взгляд перебегал по лицам, словно отыскивая опору. Потом погас. А после он заговорил, давясь словами, обгоняя собственную мысль.

Он родился в великой семье, обреченный однажды возглавить ее. Его воспитывали в духе старого дворянства: домашнее обучение, два десятка учителей, три десятка предметов, включая искусство изящно и загадочно молчать, покачивая мыском туфли на балу. Уже в десять он был одним из самых сильных претендентов на место в Академии.