Книга Поместье для брошенной жены, страница 207 – Екатерина Белова

Кости у меня натурально завыли, с такой силой глава Варх сдавил их своими лапами.

Боковое зрение улавливало высокомерный профиль и раскиданные ветром черные волосы. Ничего не осталось от хитроватого, склонного к театральности обаяшки с немыслимой драконьей силой. За моей спиной стояла вековая тьма, обретшая материальный облик.

Безмолвная картинка перед глазами горела от вспышек мечей. Сверкающие блики со скоростью космического зонда полосовали воздух, а две темные фигуры сходились и распадались в странном атакующем танце, горя на солнце ослепительным золотом.

— Хочешь слышать и видеть? — искушающе спросил Варх. — Только ты одна. Другим не стоит знать лишнего. Они будут видеть лишь правильную картинку.

Правильную картинку.

— Правильную картинку? — спросила, чувствуя себя заведенной куклой.

Варх что-то сделал со мной. Немыслимая драконья аура переплелась в невидимый стальной кокон, сковав меня наподобие Железной девы. Каждое острие внутри было нацелено мне в сердце.

Меня не слышал даже Юс, сидящий рядом. Я интуитивно потянула нить истинной связи, но дракон Фалче был слишком разгорячен боем, чтобы отвлечься.

Он… не слышал меня.

Маг. сказал, что богам это не понравится. Дело в богах? В секунду, когда Фалче проиграет бой, что-то произойдет?

Я не сразу поняла, что произнесла это вслух. Только услышала, как Варх засмеялся — тихо и жутко.

— Боги, маленькая богиня? На драконьей земле дела вершат только драконы. Здесь нет места ни людям, ни богам.

И с последним сказанным словом, слух взорвался какофонией звуков: лязгом мечей, шлепками и щелчками крыльев, скрежетом когтей по древним стенам храма. Мелкими огненными взрывами, пробивающими стальную твердь арены. Смехом юного Фараца, прыгающего веселой золотистой точкой сумасшедшими зигзагами. Добродушными командами Ральфара, словно дрессирующего игривого щенка:

— Ты тратишь очень много сил на цирковые фокусы, Фир. Экономь силы. Вложи их в удар, а не прыжок. Теперь чуть левее.…

И тогда я поняла.

В голове, наконец, с трагичным щелчком сдвинулись самые странные и разрозненные вещи, словно ненароком оброненные в моей голове.

Император уничтожил семью императрицы. Своей истинной. Он не дал ей своего дворца, завел множество наяр, но ни одна из интриг не коснулась ядра императорской семьи. Императора, его супруги и их сыновей.

Если бы не я. Если бы не Фаншер, много лет назад положивший на меня глаз.

Но меня не убили. Не посадили в каменный мешок. Не пытали. Не отдали на опыты. Мне позволили тихо выйти замуж и на долгие восемнадцать лет уехать на край страны, и лишь наивные семнадцатилетние дети, как я и Берн, могли думать, что им удалось обвести вокруг пальца столетних драконов. Им не удалось. Им позволили.

Наяра императора, пробудившая Дана, хотела жемчуг с моего платья, Талье Гроц зачем-то просила мои вещи. Особенно драгоценности, которые так хорошо сохраняют магический оттиск. Берн, сказавший «рядом с тобой у меня все стало получаться».

Гроцы, буквально вынудившие меня взять северное поместье. Генерал Таш, так странно и удачно упавший с неба почти мне в руки. Полумертвый от черной магии.

Перевертыши, напавшие на дом. Даже странная любовь Талье Гроц к Берну — любовь женщины, когда-то получившей в постель сильнейшего из драконов, к средней руки артефактору, знаменитому лишь женой-иномирянкой.