Книга Поместье для брошенной жены, страница 32 – Екатерина Белова

Отсутствие драконьей капли уже сказалось на её здоровье и внешности. Некогда иномирная, страстная красота увяла, потускнели волосы, погасли глаза, на коже появилась россыпь каких-то не то родинок, не то пятнышек… Он вроде и был привязан к бывшей сердцем, но та любовь, которая сутками держала Риш в постели, корчилась и умирала. Уже умерла.

При взгляде на старающуюся Талье накрыло чувством вины. Он же так год не кончит. Думает потому что о философской шелухе, а думать надо о губах, о быстро порхающем языке, трепете ресниц. И он смотрел. Смотрел, пока его со стоном не выгнуло в дугу от освобождения.

Талье почти сразу рывком поднялась. Она была высокая, почти одного роста с ним, и он видел лихорадочно блестевшие темным шелком глаза. У Риш были голубые, редкие для его страны.

— Говори, как любишь меня, — хрипло потребовала Талье.

Жадная, требовательная, как все драконицы. Не ювелирная куколка, как Риш. В груди разлилось ядовитое удовлетворение. Он наконец получил женщину себе под стать, заменил постаревшую человеческую особь на жаркую драконицу. Он был в своем праве! Никто не посмеет осудить!

Берн скрипнул зубами, и Талье отшатнулась.

— Что.… Что случилось, милый?

Ласковые пальцы пробежали по щеке, и настала его очередь отшатываться. Не любит он этого. Ненавидит, когда лицо трогают. Поцелуи можно, но все остальное под запретом, особенно сразу после секса. Риш он позволял, но с Риш многое было иначе.

Сейчас, когда желание схлынуло, ум сразу взялся решать дела. Он на этот бал не для любви пошел. С тех пор, как Берн понял натуру своей новой будущей супруги, он просто перенес договорную зону из своего кабинета на светские площадки южной области. Талье совсем юная, пусть веселиться, а он порешает дела.

— Рассказывай, Риш подписала договор?

Талье тут же надулась:

— Опять про дела! Сейчас? Мы пришли пить и веселиться, есть виноград, а не обсуждать твою бывшую.

Ревнует. Отец-дракон только знает какое это запретное удовольствие, когда женщина ревнует своего дракона к другой.

Конечно, совестно, что он свалил часть разводного дела на Талье, но видит бог, не каждый день в артефакторике прорывает трубку с магическим потоком. Да и Талье — умница, все сделает, как надо, и… не придется смотреть на Риш, чувствовать вину, глядя, как уничтожил ее развод.

— Это важно, — сказал он уже мягче. — Но это дела, я должен знать, как все прошло. Завтра я снимаю брачную метку, и хочу быть готов к любым претензиям со стороны Риш.

Талье тут же расцвела, потерлась о него кошкой, заставляя тлеть едва улегшееся желание.

— Все твоя старуха подписала, — слово «старуха» царапнуло, но Берн заставил себя промолчать.

Технически Талье была права. Человеческие самки после тридцати утрачивали сексуальную привлекательность для драконов, поэтому их редко брали даже наярами. Их предпочитали соблазнить, насладиться и бросить, пока яркую красу не унесло ветром времени. Ибо что есть человек в сравнении с драконом? Вон, взял император девицу Таш наярой, с ума по ней сходил, а спустя десять лет, когда природа отсыпала ей морщин и лишнего веса, кривиться начал. Потребовал, чтоб не смела на балах стоять в рядах его наяр. Чтоб вообще носа из своей норы казать не смела. И сына от нее возненавидел.

А он Риш женой назвал. Наярой бы сделал, жила бы на золоте и шелке, а та заартачилась. Возомнила о себе. Думает, виконты и графы за ней в три ряда выстроятся. На ней третий сын рыцаря теперь жениться не захочет. Старая, пользованная.