Книга Хозяйка усадьбы «Тихий уголок», страница 35 – Резеда Ширкунова

— А с ребеночком что?

— В селе крестьянка два дня назад разродилась. Привезли ее в имение и сделали кормилицей. Молока на обоих малышей хватает.

Городовой вышел из дома и направился в конюшню. Лошадь барона стояла в деннике, била копытом, кося глазом на пришлых и раздувая ноздри.

— Господин, не стоит так близко подходить, — предостерег конюх. — Последнее время, как уронила хозяина, не находит себе места. Периодически прядает ушами и взбрыкивает. Барин-то за ней с младенчества присматривал.

— Ничего не заметил необычного в ее поведении? — уточнил городовой. — Надо понять, почему она сбросила седока.

— Это я вам и так скажу. Кобылка наша на сносях, а когда она скакала по полю, ее укусила змея. Страх за потомство и привел к неправильному поведению животного.

— Не мог кто-нибудь подрезать подруги?

— Спаси нас Творец! — сделал отвращающий знак мужик. — Мы же не убийцы какие, господин городовой!

— Значит, злого умысла не было.

— Не было, как есть не было, господин городовой! Мы хозяина любим. У других-то крестьяне и плети получают, и ходят голодными, а наш с золотым сердцем.

— Понял я, понял, — махнул рукой служивый и вернулся в дом. — Вот что, уважаемый господин… — обратился он к ожидавшему там лекарю.

— Салимский Антон Ермолаевич, семейный доктор семьи Кротовых, — представился тот.

— …господин Салимский, — кивнул городовой. — Как только хозяин придет в себя, сразу отпишитесь о его состоянии и пришлите письмо с подручным.

— Так и сделаю.

После отъезда непрошеных гостей Антон Ермолаевич еще раз осмотрел больного.

— Да, дружок, при такой-то травме редко кто поднимается на ноги, — тяжело вздохнув, лекарь направился на кухню приготовить отвар, снимающий боль.

— Антон Ермолаевич, с Софьей Алексеевной плохо! — воскликнул вбежавший следом Прохор.

Все бросив, пожилой мужчина стремглав помчался на второй этаж.

Бледное лицо женщины в обрамлении кружев чепчика терялось среди белизны простыней и одеял, края бескровных губ посинели. Она открыла глаза и чересчур крепко для умирающей схватила лекаря за руку.

— Мужа спаси, — произнесла тихо и испустила последний вздох.

Безвольная рука соскользнула вниз, голова покойной запрокинулась, чепчик сбился, и спрятанные под ним черные кудри упали на глаза.

Барон лежал в соседней комнате. Звуки, проникающие через неплотно прикрытую дверь, невероятно раздражали. Писк, плач, непонятные разговоры, шум усиливали и так почти нестерпимую головную боль.

Не выдержав, мужчина застонал.

Как только пришло осознание, что находится в каком-то помещении, Семен попытался открыть глаза и встать. Но тело не слушалось, а глаза не хотели открываться, словно веки и вовсе срослись. От усилий боль стала еще сильнее, и он вновь впал в беспамятство.

Следующее пробуждение произошло ближе к вечеру. Раненый почувствовал, как ему приподняли голову и попытались влить неприятный на вкус напиток.

— М-м-м, — удалось промычать мужчине.

— Господин Кротов, если вы слышите, то сожмите мою руку, — услышал барон и почувствовал под ладонью чьи-то пальцы. Не открывая глаз, сжал руку говорящего. — Владислав Парамонович, это счастье, что вы все же очнулись! Мало кому удавалось прийти в себя после удара по голове копытом. Видимо, Творец защищает вас. А вот ваша супруга, к сожалению, умерла. Мои соболезнования.