Книга Хозяйка усадьбы «Тихий уголок», страница 38 – Резеда Ширкунова

«Надо помазать кремом, — подумал отстраненно. И тут же спохватился: — Какой крем?! Здесь даже нет врачей! Лучше маслом, чтобы дать время зажить тонкой кожице».

Лежал он еще два дня, а с третьего начал вставать и ходить по комнате. Молодой организм быстро шел на поправку, и с каждым днем барон чувствовал себя все лучше.

Однажды, услышав писк, Семен вышел из комнаты, прошел немного вперед и увидел в приоткрытую дверь кормящую ребенка мать.

— Чего вопишь? Покормлю своего, потом, что останется, тебе дам, — проворчала девица, державшая на руках дите. Причем этот малыш выглядел намного крупнее, чем комочек, лежащий в люльке.

Семена передернуло от услышанного. Не постучав, он вошел в комнату.

— Кто такая? — строго спросил у растерявшейся женщины, попытавшейся прикрыть грудь.

— Снежана, барин.

Ребенок в люльке снова пискнул. Семен прошел и взял девочку на руки. Она подняла такие же карие, как теперь и у него, глаза. Точно так же в прошлой, такой уже далекой жизни смотрел новорожденный Данилка, словно пытался запомнить лицо отца.

— Отложи своего ребенка и корми девочку, — холодно приказал барон.

Женщина беспрекословно оторвала сына от груди и взяла на руки Катюшку. Ребенок довольно зачмокал, глотая молоко. Оставшийся без еды малыш открыл рот и заорал во всю мощь легких.

— Прохор! — подойдя к двери, крикнул Семен.

— Слушаю, барин.

— Эту, как только покормит девочку, выгнать и найти другую кормилицу, — приказал мужчина слуге и повернулся к крестьянке: — Не будь ты кормящей матерью, всыпал бы за то, что ребенка держала впроголодь! Малышка уже плакать не могла от бессилия!

— В первые дни сильно плакала, потом вроде затихла. Так мы и не переживали, думали, спокойный ребенок, — попытался оправдаться дворецкий.

— А ты почему молчала, Снежана? — ледяным голосом спросил барон.

Девушка лишь сжалась и втянула голову в плечи.

— Она за каждый день кормления барышни получала серебряный, а это большие деньги, — процедил сквозь зубы Прохор. — Плетей захотела, молодушка?

Женщина продолжала молчать. Наконец девочка оторвалась от груди и мирно заснула, даже оравший рядом ребенок ей не мешал.

Мать сунула грудь мальчику. Он дернул за сосок, потом выплюнул, затем вновь взял в рот и, опять выплюнув, заорал еще громче, чем прежде. Молока не осталось.

— Это что же получается, моему ребенку доставались лишь капли? — процедил барон.

На него было страшно смотреть. Он стал бледен как смерть, его слегка потряхивало. Если бы не спинка кровати, за которую успел схватиться, Семен уже лежал бы на полу.

Перепуганная женщина выскочила за дверь, оставив все свое добро. Барон тяжело опустился на стул. Тут в комнату буквально влетел Антон Ермолаевич, схватил руку пациента и принялся считать пульс.

— Срочно в постель! Еще осложнений недоставало после такого потрясения! — заворчал недовольно лекарь.

С помощью слуг Семен добрался до своей комнаты и без сил свалился на уже опротивевшую кровать.

— Выпейте, голубчик, — скомандовал Антон Ермолаевич, вынув из кармана небольшой флакон с непонятной жидкостью. Накапав из него в стакан с водой, протянул барону.

Семен послушно выпил и не заметил, как заснул.

Проснувшись ближе к вечеру, он направился в детскую к дочери. В комнате сидела незнакомая женщина, а рядом находилась пожилая служанка. Мужчина смутно ее помнил по моментам, когда сознание ненадолго возвращалось.