Книга Хозяйка усадьбы «Тихий уголок», страница 36 – Резеда Ширкунова

— Катенька… — простонал раненый.

— Да нет же! Я говорю про вашу дражайшую супругу баронессу Софью Алексеевну. Или вы сейчас имеете в виду дочь?

Больной застонал, но не ответил. Происходящее было для него за гранью разумного. Чтобы разобраться во всем, ему требовалось хотя бы осмотреться и выяснить, где он оказался. Что не в больнице, уже стало понятно.

К счастью, неизвестный решил не докучать вопросами. Напоив пациента отваром, мужчина вышел из комнаты.

На следующий день Семену удалось открыть глаза, и он недоуменно уставился на белый потолок, украшенный богатой лепниной в форме растительного орнамента. Оглядев комнату, обратил внимание на старинного вида, но очень хорошего качества мебель из красного дерева и обтянутые темно-синей тканью стены. Больше ничего рассмотреть не успел, так как дверь открылась, и в комнату вошел седовласый сухощавый и жилистый мужчина невысокого роста. Правда, с внушительной осанкой и здоровенными кулаками, что не особо сочеталось с телом.

Увидев бодрствующего пациента, лекарь тут же расплылся в улыбке.

— Прекрасно, Владислав Парамонович! Выглядите вы намного лучше, но полежать еще придется, все же рана непростая. Лошадь чудом вам черепушку не пробила. Видимо, по касательной задело.

— Где я? — поинтересовался Семен. Он уже практически уверился, что происходящее — не игра воображения и не фантазии больного мозга, а самая настоящая действительность.

— В своем имении, усадьбе «Белые пески».

— И как я сюда попал?

— Вы что же, барон, не помните, как вас сбросила лошадь?

— Ничего не помню. Даже своего имени.

Лекарь подошел ближе и оттянул Семену веки.

— Вполне неплохо по сравнению с тем, каким вас привезли. Головные боли со временем пройдут, еще недельку постельного режима, и вам станет легче. А вот по поводу памяти, увы, ничего утешительного сказать не могу: мозг человека до конца не изучен. Признаться, я и не надеялся, что вы очнетесь.

«Правильно не надеялся, ведь я не Владислав. Видимо, бывший хозяин тела все же погиб, а на его место притянуло меня», — подумал Семен, отворачиваясь. Вновь перед глазами встала авария. Он до последнего пытался избежать столкновения или хотя бы подставить под удар свой бок, но судьба распорядилась по-другому.

Видя состояние подопечного, лекарь оставил его одного.

— Прости меня, девочка моя любимая. За все прости, — тихо произнес барон на русском в пустой комнате.

В доме тем временем поднялся переполох. На похороны должны были приехать родители баронессы Софьи, а также ее брат. Лекарь запретил посещение больного, боясь, что встреча с родными покойной жены повлияет на его самочувствие, и ему станет гораздо хуже. Обо всем пришлось заботиться дворецкому Прохору.

Семен об этом не знал, отлеживаясь в своей спальне. То, что его, как и Катерины, на Земле нет в живых, он уже догадался, и теперь думал о будущей жизни. Где-то в подсознании мелькала мысль, что Катя, возможно, также попала сюда. Эту мысль мужчина старался заглушить в зачатке, боясь не справиться с болью, если такого не произошло.

Антон Ермолаевич послушал дыхание больного трубочкой, напоминающий деревянный акушерский стетоскоп, затем оттянул веки, прощупал голову и довольно хмыкнул.

— Ну что же, Владислав Парамонович, могу вас обрадовать: вы вполне поправились. Единственный совет, организм пока не нагружайте и продолжайте пить травы. После такого удара сразу здоровье не вернешь, но все исправимо, — лекарь улыбнулся.