Книга Черная вдова и три ее мужа. Первый муж, страница 42 – Ева Добринская

На члене поблескивало довольно широкое, округлое гладкое кольцо, туго охватывающее основание ствола.

– Я хочу умереть счастливым под тобой. На тебе не выйдет, ты потом из-под моей туши не выберешься. Иди ко мне, моя наездница. Заеби меня д о смерти. И не кори себя, знай, я умру счастливым.

Я скакала и раскачивалась на крепко стоящем члене Мити, давилась слезами, гладила его плечи и грудь и видела, как синеют его губы, как окрашивают склеру лопающиеся сосуды.

– Кончи для меня! – уже с трудом произнес он.

Я могла бы имитировать оргазм, но обманывать его на краю жизни… Я поменяла наклон тела, заскользила клитором о его влажный от моих соков лобок. Мне это хватило.

Я смотрела в лицо Мити. Он легко улыбался, глядя мне в глаза с обожанием.

Каскад пульсаций оказался неожиданно мощным. Меня трясло. Я рыдала и сквозь слезы выла от наслаждения. Я почувствовала содрогания Митиного оргазма, он еле слышно прохрипел: «Саша-а». Я упала ему на грудь и впилась поцелуем в его губы, на которых застыла последняя улыбка, но он уже не ответил.

Я скатилась с него, обняла его безвольное тело и завыла в голос уже от сокрушительного горя. Отщелкнула кольцо с его члена и спрятала под подушку: нечего позорить Господина, Его Светлость графа Потемкина Дмитрия Андреевича. Мягким касание закрыла его остановившиеся глаза.

Потом, размазывая по лицу слезы и сопли, взяла влажную губку, обмыла промежность мужа от соков и семени. Член так и не опал: кровь уже не циркулировала, на основании осталась багровая борозда. Я поняла, почему он запретил себя осматривать. Он знал. С большим трудом натянула на него подштанники, прикрыла по грудь одеялом. Накрыть лицо, как положено, заставить себя не могла. Глаза все равно закрыты. «Пусть так, будто спит».

Привела себя в порядок, попыталась прекратить рыдать, но не вышло. «Ну и ладно».

Пора звать целителя.

***

Целитель констатировал смерть моего мужа. Князь также засвидетельствовал, и, как представитель властей заполнил документы, проставил время смерти, и они оба подписали бумаги. Мое участие не требовалось. Без Мити я снова стала предметом мебели.

Но я в своем праве. Я сообщила, что обмывать тело мужа и обряжать буду сама. Позвала Дарью и камердинера мужа Матвея. Дарья вызвала двух дюжих мужиков, которые на носилках перенесли тело в баню, уложив на нижний полок. После мы остались втроем. Я знала, что эти люди будут молчать, что бы ни увидели. И они не дрогнули ни жилкой, когда избавили тело моего мужа от покрывала и штанов.

Мы аккуратно обмыли покойного, Дарья и Матвей не отстраняли меня, хотя я только путалась под ногами, стараясь еще и еще прикоснуться к лицу Мити. Обрядили в исподнее. После, вызванные опять мужики отнесли тело в спальню, где уже сменили белье и застелили кровать покрывалом. Надели на Митю его роскошный со всеми регалиями мундир. И тело перенесли в малую залу, где на невысоком помосте стояла готовая домовина, выдолбленная в цельном стволе дуба по размерам покойного. Митя и об этом позаботился.

Я больше не выла, не скулила, молчала. Только лились и лились слезы.

Все ушли, в пустой зале остались мы трое: я, Дарья и Матвей. Дарью я поблагодарила, обняла и отпустила, и обернулась к Матвею.

Слабый маг, но маг, все еще полный жизни и сил. Он – бастард-сирота из младшей ветви Рода – почти всю жизнь был с Митей, с малолетства.