Книга Право первой ночи. Право сильнейшего, страница 41 – Диана Хант

У лилаи первой руки Свияны Нанчес оказался редчайший дар Наведения Чистоты!

— Прачка первой руки, — прочитала я по губам ухмыляющейся Зои.

— Дар уборщицы, — вторила ей Нинель-Стервель. — Да уж, обзавидуешься.

Даже поддержавшая девушку Велиока фыркнула, пряча смешок в ладонь.

— Дар Чистоты и Порядка! — провозгласил Верховный Магистр с довольным видом. — Высшее предназначение спутницы!

— С такой лилит можно не волноваться за чистоту кафтангов правителя, — съехидничала Велиока, но съехидничала с таким покорным и даже подобострастным видом, что расслышавшие слова девушки трибуны зааплодировали.

— Следующая! — ударил посохом о землю Верховный, и мы все испуганно замолчали в ожидании имени.

Мучения и терзания Свияны Нанчес никому из нас не придали уверенности…

Первый Магистр вызывал девушек по очереди, чередуя первую руку со второй и даже с третьей. И для каждой у Нинель Шлёнх находилась пара «добрых слов». Впрочем, и другие девушки не отставали, с энтузиазмом зубоскалили, оборачивая пи этом свои уничижительные ремарки в красивую обёртку. Стервы. Вот они, столичные нравы! У нас в Хвосте так не умеют. Мне проще обидчику нос разбить или оплеух навешать… а вот так ехидничать, подленько, из-за угла… ну… как-то не по-людски это, что ли!

Преуспевала в смешивании соперниц с пылью и Свияна, которая, стоило ей сойти с Испытательной Трибуны, вновь зарозовела, приосанилась и теперь тараторила просто без умолку. Мне показалось, что лилая первой руки, хоть и счастлива жутко, что «отстрелялась», всё же мечтает тайком, чтобы все поскорее забыли о её магическом Таланте. Всё-таки «прачка первой руки» и впрямь жуть как обидно звучит… Вот только никто, понятно, забывать и не собирался. Говорю же, стервы.

— А теперь русалка, — съязвила Нинель, когда Первый Магистр объявил Велиоку Расчоди.

— Чего это она русалка? — нахмурилась Свияна, глядя, как на Трибуну восходит волоокая красавица, поддержавшая её аплодисментами.

Теперь уж Нинель владела нашим вниманием безоговорочно.

И хотя все понимали, что «русалка» — всего лишь месть Велиоке за то, что посмела сорвать «провал» соперницы, всё же услышать, что однокашница по Лицею — представительница враждебного и откровенно нелюбимого «скользкого племени» — это вам не хухоры-мухоморы.

— А то сама не видишь, — осклабившись, снизошла до ответа Нинель, словно несколько минут назад не поливала Свияну грязью на глазах у всех.

Впрочем, сама же лилая Нанчес вела себя так, будто ничего особенного не произошло.

Глядя на этих столичных штучек-злючек, я только диву давалась.

Никогда, никогда мне не понять Головных нравов!

Лишняя я здесь, это и слепому видно.

И если б Владыка удосужился почтить своим присутствием представление, которое устроили для него девушки, он бы тоже это понял!

И всё же, подстрекаемая рыжей искусительницей, я, вопреки своей воле, вместе с остальными лилаями, приглядывалась к Расчоди повнимательнее.

— Да вроде ничего особенного, — пожала плечами Лань Чжу и Нинель со Свияной, переглянувшись, сморщили носы, мол, куда ты, со своим свиным рылом третьей руки в наш калашный ряд.

— Глаза большеваты, — задумчиво проговорила Марселла Грут. — Для человека… И нос… кнопочкой.

— А я вам о чём! — просияла Нинель-Стервель. — А глаза, то есть, цвет, цвет видели⁈