Книга Пророчество ведьм или тайна одной татуировки, страница 109 – Валентина Гринкевич

Нина вспомнила страшную картину, увиденную в подвале пивоварни. Почувствовала ее затхлый запах и горький вкус. Услышала тяжелые слова колыбельной, призванные баюкать мертвого ребенка. И по ее коже пробежал мороз. Любовь Аркадьевна, не глядя на Нину, продолжала:

– Мне повезло. У меня был родной племянник. Младшая сестра умерла в родах, оставив на мои ведьмарские руки прекрасного белокурого ангелочка. Уж как я его любила, души в нем не чаяла. Хоть и знала, что лучше мне не привязываться, старалась держаться с ним холодно и на отдалении. Что бы судьба не увидела моей страсти, не скумекала что к чему и не наказала меня, дуреху, за любовь, и его, ни в чем не повинного, просто так, потому что под руку попался.

Долгое время провидение не обращало на нас внимание, и мальчик успел вырасти в умного смелого и благородного сердцем мужчину. Звали его Борис Рыжёв. Родной мой, любимый Боречка… Никаких магических способностей у него не было и про изнанку мироздания он не знал вообще ничего. А я и не хотела его просвещать. Тем более времена такие были… для нечисти очень непростые. Советский Союз, конечно, не Инквизиция, но общие черты все же имеются, пусть и не в буквальном, а в фигуральном смысле. Да и не поверил бы холодный, насквозь коммунистический Боречкин разум, ни в каких ведьм и колдунов, сколько бы ему пылкое сердце не твердило обратное.

Почти до самой пенсии работал Борис преподавателем в институте, был кандидатом филологических наук. Известный и всеми любимый человек. У него была одна страсть – белорусский язык. За эту свою страсть он и поплатился.

В конце 1950-хх годов в институте произошло странное событие. В актовом зале по распоряжению администрации собрали студентов и преподавателей. На сцену к трибуне поднялся глава Гродненского КГБ, не помню, как была его фамилия, да это, впрочем, и неважно. Собравшиеся были очень удивлены и его появлением, и его внешним видом. «Чекисты» во все времена не любили появляться на публике, а этот красовался на сцене в форме еще и с пистолетом на боку. Студенты удивленно переглядывались и перешёптывались, гадая, что же случилось.

Бравый безопасник поднял вверх ладонь, призывая всех к молчанию, и поведал им «дикую» для того времени историю. Якобы несколько преподавателей их института додумались до неслыханной враждебной дерзости: отправили поздравительную телеграмму новоизбранному президенту США Дуайту Д. Эйзенхауэру.

Мол, смотрите, у нас, а точнее сказать у вас, тут прямо под носом, в институте продолжают действовать идеологические враги Советской власти. Все, кто присутствовал на собрании не сказать, что бы ахнули, но удивились изрядно. Хоть на улице стояла хрущевская «оттепель», все помнили, как несколько лет назад, например, в 1950 году спецслужбы расправлялись с вольнодумными студентами, арестовывали их ночью и отправляли сразу прямой дорогой на Север. А тут такой чин занимается уговорами и увещеваниями.

Однако многие собравшиеся догадались о причине столь громкой «профилактической и пропагандистской» акции гродненского КГБ. Естественно, никакой поздравительной телеграммы Эйзенхауэру от группы преподавателей не было и в помине. А был всего лишь один учитель, который написал не американскому президенту, а дерзнул обратиться в ЦК Коммунистической партии БССР с требованием прекратить всеобщую русификацию страны. И этим учителем идеалистом был мой Боречка...