Книга Первая кудесница Империи, страница 60 – Колин Ви

Бодро просочился сквозь дверь и уже успел скрыться за поворотом.

Если для этой мыши и есть кошка, то, думаю, зовут её Варвара Николаевна.

Я вспомнила день, когда наконец узнала имя призрака. Выпытывала у него три дня и три ночи. Но оно того стоило. Звали его Илья.

Парень признался, что умер давным-давно — во время одной неудачной шалости. К счастью, его друга тогда успели спасти.

— Так что, моя милая кудесница, как видишь, я сумел избежать старости. Теперь буду вечно юным и озорным, — не слишком весело усмехнулся призрак.

В груди кольнуло жалость, но решила не высказаться. Чтобы разорвать траурную паузу, я с наигранной лёгкостью поддела:

— Ваше светлость, вы, случаем, ещё не разучились читать? А то все хорохоритесь! Что скажете об этом абзаце? Откуда на окраине Петербурга столько нави? Я не очень понимаю.

Илья заметил, как я стараюсь увести разговор, и без лишних вопросов принялся рассказывать, что говорили в его времена об нави.

Оказалось, я и правда когда-то покинула этот мир. Тогда множество сущностей впали в спячку, потеряли свои способности или забыли кем были. Сохранили знания только сильнейшие существа. Моё возвращение пробудила эти силы, и весь мир попал в центрифугу событий.

— Может, всё-таки это была моя предшественница? Я ведь совсем не помню того, что здесь описано, — я покосилась на заметки, аккуратно выведенные каллиграфическим почерком на жёлтом пергаменте.

В правом нижнем углу углём был набросан образ Кудеснице — такой, какой её видел очевидец.

— Ты сама себе и прошлое, и будущее. Кто знает, сколько ты скитаешься по этому миру? Может, и хорошо, что не помнишь, — пожал плечами Илья и снова уткнулся в раскрытый фолиант отсутствующим взглядом. Будто что-то в нём напоминало ему о других временах… и других людях.

В пылу азарта пронеслась мимо кухарки, перепрыгнула кучку поленьев, готовую для топления печи, и влетела в кладовую. Комнатка была переполнена припасами.

В углу громоздились бочки — с капустой, солёными огурцами и мочёными яблоками. От них тянуло укропом, мёдом и берёзовыми листьями — тёплым, терпким ароматом деревенской осени.

Под ногами хрустели рассыпавшиеся зёрна гречки, а на полках рядами стояли банки с вареньем, повидлом и мёдом — густым, янтарным, как засахарившееся золото. Тут же — сушёные грибы с запахом леса и лета.

С потолка свисали пучки мяты, чабреца и лаврового листа, перевязанные бечёвкой. Возле двери — чеснок и лук, подсохшие как сосульки. В углу — пыльный стул без ножки с тазом фасоли, будто всё в кладовой только и ждало своего часа, чтобы стать обедом.

Я огляделась в поисках призрака. Главное — не чихнуть от лавровой пыли и не опрокинуть банку с вареньем, иначе охота на нечисть закончится, не начавшись.

— Ау-у! Ты где? — прошептала я, заглядывая под длинный узкий стол, уставленный плетёными корзинами.

За печью послышались голоса. Я кожей ощутила сначала недоумение кухарки, а потом и раздражение. Полненькую, румяную женщину я знала плохо — она старалась держаться от меня подальше, хлопоча в основном вокруг Аннушки.

Мол, от дворян добра не жди! Забавно, но я и сама порой забывала, кем теперь являюсь в глазах обычных людей.

Скорее всего, она не пошла за мной только потому, что уверена: с такими, как я, крестьянам лучше не связываться.