Книга Первая кудесница Империи, страница 65 – Колин Ви

Я вспыхнула до кончиков ушей. Хорошо, что высокий воротник скрыл красные пятна на шее — иначе провалилась бы со стыда.

Пошарила в редикюле, нащупала купюры и немного успокоилась. В лавке было так тепло и спокойно, что уходить с пустыми руками казалось неправильно.

Где-то внутри маячило тревожное чувство, но я отмахнулась. Хотелось хоть немного побыть обычной, ни о чём не думать, просто… быть.

С трудом сдержала желание прикоснуться к фарфоровой кукле возле букета сухоцветов. Казалось, она тут лишняя... или наоборот — весь магазин был её владением. От неё словно шла вибрация, а в глазах мерцала едва заметная весёлая искра.

Я отвернулась. Всё, на сегодня с меня достаточно всяких существ. Хотелось просто купить сладостей и поболтать с доброй, обычной женщиной.

И в этот момент она появилась — выбралась из-под прилавка с корзиной, полной стеклянных баночек.

— Госпожа, желаете попробовать новое варенье? Вишнёвое, с лимонной цедрой, — предложила она.

И правда — варенье выглядело безумно аппетитно.

— Как вкусно звучит! — я улыбнулась ей ещё шире.

Передо мной стояла женщина лет тридцати — с неторопливыми, уверенными движениями и таким взглядом, будто на её плечах весь мир, но сдаваться она даже не думает.

Тёмные волосы были собраны в низкий узел, из которого выбились несколько прядей — небрежно, но красиво. Щёки порозовели от тепла, губы тронула мягкая полуулыбка.

— У нас, барыня, есть ещё облепиховое с мёдом, — сказала она, чуть склонив голову. — Но это для тех, кто умеет ценить терпкость.

Её голос был низким, с хрипотцой, как у сказочницы, у которой за каждой банкой — история. Хотелось просто подставить ладони под этот голос.

Она ловко достала баночку с золотистым узором, поставила на прилавок и добавила:

— А если сегодня хочется капли дерзости — вот малина с мятой. Холодит душу, но приятно. Сама бы ела, не останавливаясь... да только детю не по нраву кислятина, — она улыбнулась и, слегка смутившись, погладила живот, а потом быстро убрала руку.

На ней было простое серое платье с зашитым у подола швом — чистое, но поношенное. Тонкий серебряный крестик на шее. Руки — трудовые, не знавшие отдыха. Но движения — точные, будто каждый день раскладывает не просто товар, а настроение.

И в этой лавке, среди банок, крышек, этикеток и ароматов, она царила не хуже императрицы на балу.

— Дайте всё, кроме малины. От неё у меня аллергия. В два счёта становлюсь красным гелевым шаром, — махнула я рукой и присела на круглый табурет у старенького низкого стола.

Если предлагают полакомиться домашним вареньем — кто я такая, чтобы отказываться?

— Значит, малину вычёркиваем, — пробормотала женина, аккуратно перекладывая банку в сторону. — А вот крыжовник с ванилью — чистая ласка. Нежный, не спорит. А это — абрикос с цедрой и капелькой настойки. Только тс-с, — подмигнула, — для настроения.

Мы обе рассмеялись, и на секунду весь мир сузился до этой лавки — сладких ароматов, тёплого света и ощущения, будто за этими стенами нет ни Петербурга, ни тревог, ни спасательных операций. Только женщина, которая варит варенье, и другая — которая, наконец, пришла в себя.

Я размякла под тёплыми солнечными лучами. Они так красиво заполнили помещение, что напомнили мне о родительской кухне. Мои очень любят свет и постарались сделать такие широкие окна, чтобы ни один угол в доме не оставался темным. Интересно, как они там? А ещё пришла мысль, что эта их тяга к свету и большим окнам — не просто так. Только сейчас начинаю понимать: мое влияние было куда больше, чем я бы того желала.